Антонина молча дивилась: странная какая-то Юлька стала, непохожа на саму себя, или и вправду серьезно заболела?

Она наклонилась к Юльке, обняла ее за худенькие плечи.

— Ну мне-то скажи, что с тобой?..

Юлька опустила ресницы, словно хотела скрыть лихорадочно яркий блеск глаз.

— Ничего со мной нет…

Антонина медленно покачала головой:

— Так и не скажешь?

И вдруг Юлька привстала на постели и, повернувшись, упала лицом в подушку.

— Уйди, Антонина, — прошептала она едва слышно. — Слышишь, уйди!

Слезы заглушили ее слова. Она заплакала, дрожа всем своим тонким телом, всхлипывая и не отрывая лица от подушки.

Антонина с болью смотрела на ее плечи, на затылок, осторожно поправила распустившуюся косу.

Что случилось с Юлькой? Какое еще горе обрушилось на нее?

— Юлька, — сказала она, — ну скажи, скажи мне, что же это с тобой?

Юлька все еще не поднимала лица.

— Уйди, Антонина…

— Не хочешь говорить?

— Не хочу.

Антонина насильно повернула к себе Юлькино мокрое лицо.

— Скажи, Юлька, я же тебе друг…

Юлька глубоко, прерывисто вздохнула. Потом почти спокойно сказала:

— Хорошо, скажу. Только ты ни о чем не спрашивай. — Как бы умываясь, провела рукой по лицу. — Сама-то не догадалась?

Глаза Антонины ясно глядели на Юльку.

— Ничего я не догадалась.

Юлька опустила голову.

— Как бы тебе сказать… — Бледные руки ее лежали поверх одеяла. — Понимаешь, что случилось… — Слезы безостановочно текли из ее глаз. — Я ведь ничего не знала…

Внезапно Антонина поняла. Поняла, удивилась, но не показала своего удивления.

Вот оно что!..

— Да, — сказала Юлька, поняв, что Антонина догадалась. — Две недели назад…

— Сама? — спросила Антонина.

Юлька не ответила.

— Температура есть?

— Кажется.

Блестящие глаза Юльки с тревогой следили за Антониной, но лицо Антонины было спокойным. Ни удивления, ни укора.

Быстро, деловито Антонина сказала:

— Вот что, Юлька, надо будет в больницу, и немедленно.

Юлька замахала обеими руками:

— Нет, нет, что ты! Это нельзя!

— Почему нельзя? — спросила Антонина.

— Нельзя. Все узнают, и отец, и мачеха, и вообще все.

— Ничего не узнают, — решительно произнесла Антонина. — Я скажу — приступ аппендицита у тебя. И никто ничего не узнает.

— Антонина, — в голосе Юльки снова зазвенели слезы, но Антонина уже встала, строго посмотрела на Юльку:

— Не дури, Юлька. С этим не шутят. У тебя может заражение крови начаться.

Юлька протянула к ней тонкую, исхудавшую руку, спросила покорно:

— Когда ехать?

— Сейчас поедем, — уже стоя в дверях, ответила Антонина. — Я с тобой поеду, я с тобой все время буду. Только ты не бойся, слышишь?

— Слышу, — тихо отозвалась Юлька.

6

Василий ничего не знал, может быть, делал вид, что ни о чем не догадывается.

Антонина говорила всем, кто спрашивал, — Юлькиному отцу, мачехе, подругам Юльки:

— Аппендицит, острый приступ…

Ей верили или, может, тоже притворялись, что верят. В больницу Антонина не звонила, боялась, что кто-нибудь подслушает разговор, узнает правду.