— Пойдем-ка в дом, отдохнешь, полежишь, чаю выпьешь, — сказал капитан, сочувственно глядя на него.

— Погоди, — задыхаясь, ответил Федор, присел на доски, сердито вынул пачку, закурил снова.

— Простыл? — спросил капитан.

— Нет, — ответил Федор и с жадностью затянулся. — Это у меня давно.

Помолчал, прищурив глаза.

— Третий год болею. Не отстает от меня хвороба проклятая.

— Лечиться надо, — заметил капитан.

Федор махнул рукой:

— Лечился уж, все без толку.

— Ты женатый? — спросил капитан.

— Был женатый, — коротко ответил Федор.

— Понятно, — сказал капитан.

«Еще молодой, а больной, — подумал он. — Может, потому и с женой разошелся…»

Федор повернул к нему голову.

— Жена ушла от меня, — сказал он, словно прочитал мысли капитана. — Мы с ней вместе на одном сейнере плавали, она у нас буфетчицей была.

— Вот как, — сказал капитан.

— А теперь я один остался.

— Ты еще молодой, — сказал капитан. — С какого года?

— С тридцать третьего. Не такой уж молодой. Вон, седина пробилась, глядите…

Он снял фуражку, наклонил голову. Макушка была совсем как у Васи — круглая, с хохолком, только волосы не светлые, а темные и в самом деле кое-где перевитые сединой…

Капитану вдруг стало жаль его. До того жаль, что он и слова не мог вымолвить, смотрел на его впалые щеки, на темные глаза, на бледные руки с тонкими, нервными пальцами.

— Скоро Вася придет? — спросил Федор.

— Скоро. У него нынче пять уроков.

— Помню, когда я уезжал, он совсем маленьким был, — сказал Федор. — Тогда еще отец жив был, пошел меня провожать и Ваську с собой взял. Смешной был парнишка, толстый, как налитой…

— Теперь он вовсе не толстый, — сказал капитан.

Федор кивнул:

— У нас в роду никого толстых нет. И дед был худой, и отец…

Он медленно провел ладонью по лбу.

— У вас весна, а у нас еще холодно, снег вот по сих пор…

— Понятно, — невпопад сказал капитан.

Он говорил еще какие-то слова, улыбался, смотрел на Федора, но одна и та же мысль колола его, не давала покоя, терзала и грызла, не оставляя: «Он приехал за Васей. Он заберет его…»

Федор молча курил.

— Вася у меня живет уже почти два года, — зачем-то сказал капитан.

Федор равнодушно пожал плечами:

— Я знаю. — Сощурил глаза так, что они превратились в две узкие щелки. — Мне комнату недавно дали. Сперва на берег списали, потом дали. Бери, дескать, только не рыпайся, — в голосе Федора звучала откровенная злоба. — Ну, я взял. Раз дают, почему не взять? Четырнадцать метров, с балконом.

— С балконом… — бессмысленно и печально повторил капитан.

Он обернулся, заслышав Васины шаги. Вася подбежал к нему, с размаху бросил портфельчик с книгами и тетрадями на доски.

— Дядя Данилыч, есть хочу — умираю!

И остановился как вкопанный, глядя на незнакомца.

— Это твой старший брат, Федор, — сказал капитан.

Вася подошел ближе, откровенно разглядывая брата, потом протянул руку.

— Здравствуй, — сказал Федор, встал, не обратив Внимания на Васину руку, обнял его, прижал к себе.