Изменить размер шрифта - +

                                         Гром рокочет в болотах.
                                         В сумерки царевич почиет с миром.

   Царевич Чингин, любимый, хоть и недужный,  сын  Хубилай-хана,  нетвердо
поднялся с кушетки в эбеновом шатре и дал знак  погонщикам  слонов  помочь
ему сойти на землю. Сын и его царственный  отец  встали  лицом  к  лицу  у
носилок меж двух лохматых пони, где покоилась Спящая Красавица.
   - Постой, отец, - повторил Чингин. - Я  не  могу  допустить,  чтобы  ты
рисковал собой... и империей.
   - Значит, ты согласен с молодым По-ло, что обнять ее опасно? - вопросил
Хубилай. - Но как мне тогда разбудить мою невесту? И как узнать ее тайны?
   - Я поцелую ее, отец, - ответил Чингин. - Ибо красота ее тронула и  мое
царственное сердце. Я теперь близок к смерти. Очень близок. Жизнь,  каждый
ее день, не приносит мне ничего, кроме  боли.  Ты  позвал  меня  встретить
лучезарную госпожу в надежде, что она меня вылечит. Так  давай  попробуем.
Мой царственный поцелуй разбудит ее - тогда и станет ясно, лечит  она  или
убивает.
   - Прекрасно, сынок, - кивнул Хубилай. - Я останусь в стороне и  позволю
действовать тебе, ибо ты мой наследник. Истинная правда и то, что не  след
мне опрометчиво рисковать Монгольской империей. И то, что больше всего  на
свете меня заботит твое слабеющее здоровье. Вид спящей  госпожи  дал  тебе
силу  обратиться  ко  мне  как  подобает   истинному   правнуку   великого
Чингис-хана.  Может  статься,  прикосновение  к  ней  восстановит  и  твои
телесные силы. А если она  предпочтет  твои  юные  объятия  моим,  что  ж,
значит, на то воля  Господа  -  того,  что  зовется  степными  кочевниками
Тенгри, а катайской знатью - Тянь и которому безразлично, под каким именем
вершить наши судьбы.
   Все замерло в пахнущем осенью лесу. Даже ветер  стих.  Музыканты  бодро
заиграли монгольскую свадебную песнь - а царевич Чингин медленно опустился
на колени и нежно поцеловал лучезарную Спящую  Красавицу  в  губы.  Время,
казалось, свернулось кольцом в сине-фиолетовой пустоте  подобно  извечному
змею, ухватившему себя за хвост.  Время,  казалось,  замерло  на  какое-то
бесконечное мерцающее мгновение...
   Наконец Чингин взглянул на отца и сказал:
   - Теперь мне гораздо лучше.
   А потом распростерся на земле в глубоком,  скорее  похожем  на  смерть,
обмороке.
   Но Марко видел, что лицо его давнего друга не было  искажено  привычной
гримасой страдания. Лицо это разгладилось. Теперь царевич Чингин  спокойно
и  ласково  улыбался.  И  лучезарная  Спящая  Красавица  тоже,   казалось,
улыбается...
   Все молча опустились на колени. Придворные  лекари,  обследовав  пульсы
Чингина, объявили, что царевич все еще  жив,  но  уже  не  очнется  -  так
постепенно и будет угасать до мирной кончины.
Быстрый переход