Кто, кто тогда мог сказать, сколько они уже бьются?
Они бились. Снова и снова схватывались, кололи копьями. Бились!
Под конец, порой скорый, порой не очень, одного из лжедуэлянтов
прибивали к земле, пинали и топтали. Причем, по опыту Марко, никогда на
земле не оказывалась бледно-золотистая фигурка. Нет, всегда там недвижно
лежала ничтожная пепельно-серая.
И наступала мертвая тишина.
Голосом сухим, надтреснутым, измученным - но уже по крайней мере
человеческим - верховный шаман разбивал эту тишину вдребезги, объявляя:
- Хубилаю, сыну Тулуя, сыну Чингиса, - великому хану ханов всех морей,
который также Сын Неба, - ему и его воинству победа!
Последнее слово, "победа", верховный шаман дико выкрикивал. А все
присутствующие разом испускали облегченный вздох. После чего раздавался
общий, еще более дикий и оглушительный, вопль:
- Победа! Победа! Победа!
Это могла быть победа над Престером Иоанном, над Горным Старцем или над
самим Верховным Турком - но не над продуваемой всеми ветрами грязной
деревушкой какого-то варварского племени по ту сторону Великой стены в
10000 ли. Великому хану Хубилаю и его воинству неизменно присуждалась
победа.
А теперь эти же самые ламы и шаманы бесновались вокруг носилок
лучезарной Спящей Красавицы. Темно-бордовые халаты так и порхали, узлы
волос на макушках подпрыгивали. Странными и зловещими голосами чародеи
распевали странные и зловещие песни под сопровождение гулких барабанчиков
из человеческих черепов и заунывных горнов опять-таки из человеческих
берцовых костей. Вертели жезлами с развевающимися лентами всех расцветок.
Смазывали лоб Спящей Красавицы стимулирующими бальзамами и нежными, но
действенными маслами. Прыгали и вопили, дергались и хрипели, падали на
колени, лаяли и выли, будто дикие псы.
И все тщетно. Небрежно подпирая рукой голову. Спящая Красавица как ни в
чем не бывало продолжала мирно дремать. Наконец, все колдуны склонили
головы и погрузились в долгое молчание.
- Ну? - с хмурым выражением на широкоскулом лице вопросил великий хан.
Верховный лама поднял голову, откашлялся и нараспев заговорил:
- Представляется, что Сияющая Госпожа мало подходит для чести оказаться
в гареме Сына Неба, ибо она никак не смертная женщина... а великолепная,
хотя и не самая значительная богиня, что пребывает в покое своего
собственного эфирного царства.
- Богиня! - воскликнул Хубилай, а лицо его прояснилось, как небо после
грозы. - Значит, она богиня? Это еще сильнее разжигает мою страсть, ибо
кто знает, какое тайное знание скрывается под этим нежным, как персик,
лбом! Наверняка есть какой-то способ ее пробудить! Мы должны это сделать!
Эй, ученый Ван, а что там сказано в свитке?
Оправив свой величавый халат ученого, Ван Лин-гуань дождался, пока
глаза всех присутствующих не сосредоточились на нем. Затем он медленно и
церемонно вынул свиток из лакированной эбеновой шкатулки, а потом - из
разноцветного шелкового футляра. |