|
Затем он медленно и церемонно вынул свиток из лакированной эбеновой шкатулки, а потом - из разноцветного шелкового футляра. Удалив промасленные шелковые обертки, он развернул подшитую шелком бумагу с палочками камфорного дерева сверху и снизу и приготовился читать вслух. Тут великий хан, хмурясь, начал постукивать пальцами по эбеновому подлокотнику кушетки. Ван сразу же узнал команду кончать церемонии и переходить к делу. Тогда он наконец заговорил... - Каллиграфия сия весьма древняя, и понять ее крайне затруднительно... - начал ученый. - Затем я вас, дармоедов, и держу! - нетерпеливо рявкнул великий хан. - О да, Сын Неба, конечно. Если мое ничтожное истолкование сего свитка верно, то единственный намек на пробуждение содержится в следующей фразе: "Дремота растает от поцелуя царской весны; однако опасайся мороза, что низложит царское величие". - Вот! Вот и ответ! - заулыбался великий хан, игриво подталкивая локтем недужного царевича Чингина, на бледном лице которого ясно читалась внутренняя боль. - Вы говорите, что нашли ее среди снежных пиков варварского Тибета. Она как пить дать пребывает в зимней спячке - и только подобное весне тепло моего царского поцелуя может ее пробудить! Бодро поднявшись на распухшие от подагры ноги, великий хан протянул руки к погонщикам слонов. - Помогите мне спуститься, - приказал он. - Я должен поцеловать мою прекрасную невесту... - Нет, о повелитель! - вмешался Марко. - Это было бы весьма безрассудно... Все обратили недоуменные взгляды на отважного молодого венецианца. Дядя Маффео отчаянными жестами пытался призвать Марко к молчанию, а Никколо побледнел и принялся что-то бормотать, перебирая свои четки. - Ты осмеливаешься заявлять, что Сын Неба лишился рассудка? - прорычал Хубилай. - Хан ханов неизменно мудр и рассудителен, - торопливо ответил Марко. - Но мой скромный долг - предупредить повелителя об опасности. Тем более что и свиток предупреждает о морозе, что низложит царское величие. Эта госпожа дремлет - но в то же время она весьма могущественна. Когда главарь куманских бунтовщиков попытался ее обнять, он тут же упал замертво от обморожения. - Так ты к тому же полагаешь, что богиня не сумеет отличить ненавистные объятия ничтожного бунтовщика от царского поцелуя великого хана? - сверкая глазами, произнес Хубилай - и продолжил спускаться с эбеновой сторожевой башни, водруженной на спины четырех татуированных слонов. - Не смей мне противоречить, молодой По-ло, если не хочешь лишиться моего благоволения! Не терплю, когда мне противоречат! Моя невеста непременно проснется от моего царского поцелуя! - Постой, отец! - вдруг крикнул Чингин. Никогда Марко не видел его столь слабым и изнуренным - и в то же время столь властным и решительным, каким и подобает быть настоящему монгольскому принцу. 40 Суй: Последование. |
