Она улыбнулась, глотнула кофе. Посмотрела на сына. Он поднес к губам банку, задвигался кадык.

Розмари поставила, чашку на сундук, откинулась на спинку кресла, опустила руки на подлокотники, устремила взор вперед. Принюхалась. Помахала ладонью перед лицом.

– Самая обычная рождественская вечеринка в офисе, – сказал он, опуская банку на пол, – просто во вкусе Энди. Считается занятным и не столь уж редким бзиком, вполне простительным для парня, который день‑деньской вынужден строить из себя образец добродетели. Энди каким‑то способом внушает каждому, что с этим бзиком всем по пути – у каждого находится своя причина.

Он наклонился еще ближе к Розмари.

– На свете есть талантливые люди, они трудятся, чтобы сделать мир хорошим. И снимают нервное напряжение, выпускают пар не совсем обычными способами. Они такие же сатанисты, как и ты, каждый второй регулярно ходит в церковь. Джей, например, служка в синагоге. – Энди положил руку ей на тыльную сторону ладони. – Они не убийцы, мама. И я не приказываю им убивать. Ты ведь этого больше всего боишься?

Она поглядела на него и кивнула:

– Да.

Он откинулся на спинку дивана, сокрушенно покачал головой, взъерошил пятерней рыжеватые волосы.

– Не понимаю… Почему? Допустим, ты скажешь, что Джуди собиралась меня предать. Но ведь мы совершенно не подозревали, кто она на самом деле.

– Она шла ко мне, чтобы о чем‑то рассказать, – произнесла Розмари. – А не ради партии в скрэббл.

Энди отвернулся, снова покачал головой, тяжело вздохнул. Посмотрел на Розмари:

– Наверное, о том, что решила порвать со мной. В Дублине у нас с ней все разладилось. Угадай, в которую ночь. – Он поднял банку, глотнул.

– Об этом она мне говорила. – Розмари смотрела сыну в лицо. – Думаю, собиралась рассказать поподробнее.

– Мама, все это обычная забава, – с чувством произнес Энди. – Да ты сама посмотри, побудь с нами Несколько минут! Здесь сутана Джуди, надень капюшон, и никто тебя не узнает. Решат, что я кого‑то привел со стороны, я так уже делал. Увидишь – это всего лишь вечеринка с гимнами друидов, старинными песнями и доброй едой. Ну, черные свечи вместо красных и зеленых, таннис вместо остролиста – подумаешь, разница!

Она посмотрела ему в глаза:

– Спасибо, нет.

– Никто тебя не будет принуждать. Ни к чему.

– Я говорю – нет! Даже если все это невинно, как…

– Я не сказал «невинно». – Энди улыбнулся. – Я сказал, что это не сатанизм и что принуждения не будет. Не исключено, что Уильям вздумает тебя лапать, но если дашь ему по рукам, он больше не полезет. Вот Мухаммед понастойчивей.

– А если бы Джуди со всем этим пошла к журналистам? – спросила Розмари. – С друидскими рождественскими вечеринками в «БД»?

Несколько секунд он молчал, потом встал и направился к двери уборной. По пути осушил банку – и точно так же поступило перевернутое отражение у него над головой.

Энди смял банку в кулаке, бросил в мусорную корзину и повернулся к Розмари.

– Да, это вызвало бы шум. Но поверь, мама, я бы и пальцем не шевельнул, чтобы ее остановить. Я ее правда любил, даже после Дня Благодарения.

Она отвела взгляд. К пению добавился медленный, размеренный бой барабана.

– Да и не верю я, что она решилась бы на такое, – сказал Энди, возвращаясь к матери. – Ей все это нравилось не меньше, чем любому из нас.