— Что он может делать, проклятая собака? — прошептал Рауль Бриссон. — Ты доверяешь ему?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Потому что в то время, как мы его ждем здесь, он может, воспользовавшись твоими указаниями, отправиться на улицу Берлин и один обделать дело.

Филь-ан-Катр засмеялся.

— Этого я не боюсь. Я знаю Жана Жеди недавно, но знаю хорошо. Он никогда не изменял друзьям, и ты напрасно его подозреваешь, тем более что он вполне доверяет тебе и еще вчера за тебя заступался.

— Знаю, знаю, — пробормотал Рауль Бриссон, — он славный малый, но хитрец.

— Хитрец или нет, он всегда держит слово.

В эту минуту дверь, выходившая на улицу Акаций, с шумом растворилась. Филь-ан-Катр и нотариус повернулись, убежденные, что увидят Жана Жеди. Но их ожидала неприятная неожиданность, которая заставила их побледнеть. На пороге стоял полицейский комиссар, опоясанный шарфом, в сопровождении полудюжины агентов в штатском.

Бывший нотариус и Филь-ан-Катр встали, почти все посетители сделали то же, одни с удивлением, другие с ужасом. Лупиа поспешно оставил Рене Мулена и подошел к комиссару. Нотариус наклонился к Филь-ан-Катру.

— Полиция ищет кого-то, — шепнул он на ухо. — Попробуем убежать.

Они ловко пробрались через группу, стоявшую в глубине залы, к маленькой двери, выходившей на задний двор. Несколько человек, как и они не желавшие иметь дела с правосудием, последовали их примеру. Дверь отворилась, и за нею показался отряд агентов.

— Пойманы, — проговорили беглецы с видимым раздражением.

В это время комиссар вошел'в залу.

— Хотя в префектуре известно, что вы честный человек, — сказал он, обращаясь к Лупиа, — и не покровительствуете ворам, но ваш дом посещается весьма подозрительными личностями. Мы узнали, что сегодня у вас будет несколько беглых каторжников. Поэтому я именем закона требую, чтобы никто не выходил.

Между посетителями послышался ропот.

— Молчать! — крикнул хозяин «Серебряной бочки». — Надеюсь, что здесь есть честные люди? Пусть все, кому нечего бояться, подойдут и ответят господину комиссару.

— Черт возьми! — прошептал бывший нотариус. — Отсюда не убежишь. Проклятый Жан Жеди! Он толкнул нас в эту мышеловку.

Довольно большое количество посетителей, один за другим, подходили к комиссару; они не имели никаких документов, но всех их знал Лупиа. Им позволили спокойно выйти. В зале остались только Рене Мулен и человек десять бродяг, по большей части с весьма плачевными минами, только Филь-ан-Катр подошел с самым развязным видом к комиссару.

— Господин комиссар, — сказал он, — позвольте мне выйти: я самый спокойный гражданин.

— Ваше имя?

— Жан Гебер.

— Ваши бумаги?

— Я не ношу их с собой, но они есть у меня дома.

— Где вы живете?

— На улице Шарбоньер.

— На Малой Бойне? Не так ли? И вас зовут Клод Ландри по прозвищу Филь-ан-Катр?

— Но, комиссар… — пробормотал разбойник, изумленный, что его так хорошо знали.

— Я именно вас и искал. Вы арестованы.

— Я протестую! Это ужасно!… Я ничего не сделал!…

— Если это так, то вы без труда объясните следователю, откуда у вас часы, найденные в вашем чемодане во время обыска в вашей квартире. Берите этого молодца, — прибавил он, обращаясь к агентам, — и хорошенько свяжите его: он очень опасен.

Филь-ан-Катр стиснул зубы и сжал кулаки.

— Я убью первого, кто тронет меня! — крикнул он задыхающимся от ярости голосом и вынул из кармана большой нож.