— Ложь!… — закричал сенатор. — Ложь!… Ложь!…

— Вот доказательства, — ответил Анри, жестом указывая на бумаги, лежавшие на столе.

— Доказательства?… Какие доказательства?

— Завещание герцога Сигизмунда и расписка Кортичелли.

Герцог изменился в лице, глаза его засверкали.

— В таком случае, опасности больше не существует… — едва слышно прошептал он. — Ты сожжешь эти бумаги… или, лучше, я сам сожгу их… Дай их мне!…

Герцог протянул руку, но Анри остановил его:

— Эти бумаги принадлежат Берте Леруа, от них зависит восстановление честного имени ее отца…

— Но мне они грозят эшафотом!… — прошептал Жорж.

Адвокат взял револьвер.

— Вам остается несколько часов, чтобы бежать и спасти вашу голову, — сказал он. — А вот моя будущность, — продолжал он, указывая на револьвер. — Когда я передам эти бумаги дочери вашей жертвы, это оружие избавит меня от опозоренного имени, которое вы мне дали.

В это мгновение дверь кабинета быстро распахнулась.

— То имя, которое вы носите, принадлежит вам, и вы имеете право за него отомстить, так как оно ваше не вследствие усыновления, но потому, что вы — законный сын герцога Сигизмунда де Латур-Водье… А вот ваша мать.

Пьер Лорио ввел в комнату Эстер Дерие, которая бросилась в объятия сына.

А вслед за нею на пороге появились: Берта Леруа, Рене Мулен, Этьен Лорио и Жан Жеди.

Герцог вскрикнул и упал в кресло.

— А вот бумага, подтверждающая мои слова, — продолжал кучер фиакра номер 13, — официальная бумага. Ребенок, похищенный Жаном Жеди и отвезенный мною в воспитательный дом, это вы… А негодяй, который усыновил вас, тот самый человек, которого я возил на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель.

— Я тоже узнаю его, — сказал Жан Жеди, — это человек с моста Нельи и мой убийца на улице Ребеваль.

— Это он украл письмо у Рене Мулена, — в свою очередь сказала Берта, — он ранил меня в грудь в Баньоле.

— Это человек, который хотел убить моего ребенка в Брюнуа, — сказала вдова Сигизмунда, — и он же в эту ночь приходил ко мне.

Герцог, казалось, не сознавал, что происходит вокруг. Все эти удары, наносимые ему, даже не заставляли его вздрагивать.

Вдруг в нижнем этаже послышались шум шагов и голоса, и несколько мгновений спустя в комнату с испугом вбежал полуодетый швейцар.

— Что случилось? — спросил Анри.

— Полиция заняла весь дом, агенты следуют за мной по пятам.

И действительно, несколько мгновений спустя в кабинет вошли начальник полиции и императорский прокурор в сопровождении следователя и комиссара.

Вслед за ними Леблонд и его агенты ввели мистрисс Дик-Торн и Тефера.

— Господин императорский прокурор, — сказал Анри, — я знаю, что привело вас сюда. Вы пришли за сообщником этой дамы…

И он указал на Клодию.

— Вот он, — прибавил он, указывая на герцога.

— Ваш названный отец, — прошептал прокурор. — Поверьте, что я от души сожалею…

— Меня нечего жалеть. Этот человек — убийца моего отца, герцога Сигизмунда де Латур-Водье. Я буду иметь честь завтра представить вам доказательства вместе с жалобами его жертв.

— Из которых я — самый последний, — прошептал Жан Жеди. — Я сказал всю правду… Я подписал мои показания, и мне могут верить, так как человек не лжет перед смертью… Я был большим злодеем, но умираю, исправив, насколько мог, то зло, которое причинил.