Но тут другая идея пришла мне в голову, и я стал осматривать стволы берез, куда, по моему разумению, мог отлететь смертоносный снаряд. Я исследовал три, пять, восемь деревьев – ничего. Я оглянулся. Никита покорно скучал в той позиции – на месте Ленского – в какую я его поставил. Я махнул ему рукой: можешь уйти, мол, и он охотно повиновался.

И тут новый замысел поразил меня. От своей няни я знал, что не в юном, но в молодом возрасте березы растут быстро, до полуметра в год вымахивают. А тут, на опушке, деревья были еще не старые. Значит, отметина от пули (если она, конечно, осталась) могла вместе с растением подняться над землей. И я, чуть отступив, стал глядеть на бересту не прямо перед собой, а на метр-полтора-два над головой. И вдруг… На стволе одной из раскрасавиц, на вышине примерно вытянутой руки, я заметил небольшое черное пятно правильной формы, и это был не след от сучка и не повреждение коры (или что там еще бывает у деревьев? – из меня, признаюсь, ботаник неважный).

Я немедленно призвал Никиту и велел достать из дерева находку, чем бы она ни была. Тут же поднялась суматоха. Никита побежал за кучером, потом они оба подбежали ко мне, затем кучер устремился назад к своей колеснице за ножом, за ним следом бросился мой слуга и зачем-то притащил веревку. Затем люди долго стояли у ствола, чесали в затылках и высказывали друг другу различные предположения о том, как они будут выполнять заданный мною урок – в числе оных имелись самые фантастические, включая немедленное вырубание всей рощи с последующей продажей древесины на дрова и чрезвычайным обогащением обоих. Если бы русский народ, замечу между прочим, столь же деятельно трудился, как обсуждает обычно способы выполнить работу, мы бы давно вышли в лидеры среди всех европейских наций (не говоря уже об отсталой Азии или северо-американских штатах)!

Наконец, мне пришлось пригрозить, что я вздую их обоих, и только тогда дело стало двигаться. Никита, вооружившись ножом, влез на закорки кучера и после аккуратно вырезал требуемое мне «пятнышко» из ствола. Я с нетерпением схватил находку.

То и вправду оказалась пуля! Смятый – очевидно, при ударе о древесину, смертоносный кусочек свинца лег на мою ладонь. И тут я понял, что он никак не может быть тем, что я выпустил из своего «лепажа». И вообще – не может быть пистолетной пулей. Я думаю, вы знаете, княгиня, что современные пистолеты – в том числе мой дуэльный, из которого я совершал свой роковой выстрел, – являются оружием с гладким (внутри) стволом. Пуля в них закладывается с дула. Она – в данном случае это обстоятельство является главным – представляет собой идеальную сферу. Проще говоря, шарик. И при выстреле, после прохождения в стволе пистолета, поверхность его не меняется. Конечно, при попадании в дерево металл сплющился, изменил свою форму. НО! На поверхности той пули, что мне вынули из дерева, были видны – внимание! – бороздки! Знаете, вроде насечки или линии, проведенные ножом или шилом! Такой пуля никогда не бывает, если вылетела из пистолета (то есть оружия с гладким внутри стволом). Такой пуля может быть, только если ею стреляли из оружия нарезного: ружья или штуцера. Должен вам заметить, подобное оружие стреляет гораздо дальше, чем дуэльный «лепаж», и бьет намного точнее!

Простите меня, сударыня, за эту небольшую стрелковую лекцию, но иначе я никак не смог бы объяснить вам выводы, к которым я пришел. Разумеется, вы можете возразить, что пуля, найденная мной, могла вонзиться в березу в результате любой другой оказии, а не только моей злосчастной дуэли.