– Щи недоварены, картошка сладкая, – сыто отрыгиваясь, ворчливо воспитывает «глава семьи» заботливую хозяйку. – С твоего питания ноги недолго протянуть, из мужика в бабу превратиться, – автоматически оглаживал он арбузообразный животик. – Куда, к примеру, спрятала ветчину, которую я на неделе принес? Сынку преступнику отправила?

– Что вы говорите, Серафим Потапович? – возмущенно всхлипывает Евдокия, все же убирая с тарелки «сладкий» картофель и накладывая другой, извлеченный из печи. Заодно выставила тарелку с нарезанной ветчинкой. – Я ж за вами, как за дитятей,,,

«Дитятя» поощрительно похлопал хозяйку по выпуклому заду. Не приласкал – именно похлопал. Будто трудягу лошадь перед пахотой. Миску с картошкой отставил в сторону, принялся за курицу и жирную ветчину, азартно захрустел малосольным огурчиком.

Заодно, не обращая внимание на стоящую по стойке «смирно» сожительницу, продумывал рабочий день, первый – на новой должности.

Прапорщику приказано временно исполнять обязанности ушедшего в отпуск заместителя командира отряда по тылу. Поэтому придется стараться изо всех сил. Вдруг увидев и соответственно оценив работоспособность и разворотливость временного зама, командир добьется его назначения на освободившуюся должность. Ибо по слухам, занимающий нынче её майор готовится к увольнению по возрасту и болячкам.

Правда, по званию Толкунову занять манящую его должность не светит, но бывают же у начальства удивительные причуды. Как говорится, штатное расписание – не Библия, его всегда можно подправить.

До чего же надоело быть вечным врио, старшим кто куда пошлет! Серафим то заменяет заболевшего комроты, то – запившего завскладом, то – командира взвода. Теперь вот на целых полтора месяца – начальник тыла!

– Долго мне ожидать компота? – продолжал ворчать свежеиспеченный начальник. – Работаешь, трудишься, семь потов сходит, голова кружится, а награда где? Можно сказать, родная баба и та плюет на лысину!

Подать постояльцу любимый им сливовый компот хозяйка не успела. В сенях загрохотали сапожищи, заскрипела давно не смазаная дверь и на пороге вырос щуплый парнишка, которого по причине слабосильности назначили вечным посыльным.

– Товарищ прапорщик, вас вызывает подполковник. Срочно.

Толкунов мигом позабыл и о компоте, и о солидности. Парамонов шутить не любит, задержишься, такую «дыню» вкатит – с неделю будешь ходить враскорячку. Поэтому толстяк проявил необычную для его жирной фигуры резвость, заметался по горнице, собирая разбросанные принадлежности аммуниции. Подтянул выпирающий живот и жирную грудь постромками портупеи, накинул ремень пухлой полевой сумки, вообще то, не нужной, но придающей её хозяину деловитость и строгость. В заключении на голову уселась новомодная пилотка.

Евдокия, как и положено заботливой супруге, помогала: застегивала пуговицы, расправляла складки, поправляла погоны. Ох, до чего же ей хотелось стать законной женой Серафима! Готова не только оглаживать и без того выглаженное и начищенное обмундирование – вылизывать его языком!

– Что стряслось? – одеваясь, опасливо спросил прапорщик. – В столовой, да?

– Поедете вместе с командиром в Голубую, – проинформировал всезнающий посыльный. – Он уже в машине. Велел поторапливаться.

– Голодным в ентакую даль? – ужаснулась Евдокия, засовывая в командирский планшет сожителя сверток с пирожками. – Может – баночку компотика? Сливового, твово любимого?

– Пошла ты со своим компотом знаешь куда? – раздраженно оттолкнул бабу Толкунов. – Тут дела военные, сурьезные, а она лезет с нежностями.

Вслед за тощим посыльным прапорщик побежал к штабу.

– Отсыпался в рабочее время, бурдюк с дерьмом? – ехидно осведомился подполковник, сидя рядом с водителем.