|
– Стоптанные сапоги… Господи, до чего же ты глуп! – воскликнул он, поворачиваясь к водителю, словно приказывая ефрейтору поудивляться вместе с командиром. – Королев не в пример умней… Предположим, он, как ты выражаешься, наколол бабца – зачем пропадать? Человек холостой, начальство далеко – приведи красотку к себе домой и пользуйся на здоровье… А ты уже целую теорию разработал, сыщик дерьмовый…
– На квартире – опасно, пойдут разные разговоры, – не уступал Толкунов. – Трое суток – не так уж и много для холостяка, так себе, легкая закуска, – упрямился он. – Вообще то, думаю, что капитан безо всяких поисков не сегодня, так завтра об»явится. – Дай то Бог… Про себя Парамонов решил потянуть хотя бы недельку, не докладывать в Округ. Авось, прав Серафим, обойдется, приползет Королев с покаянием. Вот тогда командир отряда и отведет душу, выскажет дерьмовому интеллигентишке все, что думает о его поведении! За спиной что то бормотал прапорщик. Видимо, репетировал предстоящие допросы свидетелей и подозреваемых…
6
В Голубом распадке с незапамятных времен находится старая заимка, укрытая серебристыми елями и рослыми кедрами. Не такая большая, как в Медвежьей Пади, но в остальном – копия. Жители, могучие староверы, давным давно покинули доживающие свой век избушки, перебрались в поселки и города таежного края. Свободное жилье облюбовало лесничество. Куда лучше – и «квартиры» имеются, и подвалы, и складские помещения, сараи легко переделать под вместительные гаражи, конюшни и мастерские. Особо не ремонтировали – денег кот наплакал, с трудом хватает на зарплату работникам и на первоочередные нужды – почистили, покрасили. Обычный косметический ремонт. В помолодевшей заимке поселился лесник с семейством и со всем своим хозяйством. Два года тому назад неподалеку от лесникового жилища – с километр, не больше, военные строители поставили сборно щитовую казарму, ещё одну – под штаб роты, столовую, конторку прораба и медпункт. Над входом в штаб вывесили выцветший красный флажок, который тогдашний упрямый комроты так и не удосужился заменить на трехцветный. Именно возле казармы со старомодным флагом и остановилась покрытая толстым слоем грязи легковушка командира военно строительного отряда. Водитель вытер со лба обильную испарину, врио зама по тылу колобком выкатился из «газона». Увидев начальство, из штаба выбежали несколько офицеров. Впереди с непокрытой головой, невзрачный, худющий – ходячая скелетина – старший лейтенант Сомов. За ним – два молоденьких лейтенанта, командиры взводов. Из окна с любопытством выглядывает сержант писарь. Возле входа в штаб вытянулся хилый, узкоплечий дневальный. – Спасибо, паникер, хотя бы встретил, – проворчал Парамонов, выбираясь из тесного салона машины. И тут же покраснел от гнева. – Докладывать на улице без головного убора – новая уставная мода, что ли? Забыл, бездельник, в армии служишь, не в дерьмовом колхозе совхозе! – Извините, Сергей Дмитриевич, торопился. Фамильярность в обращении всегда смягчает суровый нрав командира отряда и он превращается в обычного рождественского деда, готового одарить «внуков» подарками. Но на этот раз не получилось – не то настроение у подполковника, в голове сидит одна мысль: найти Королева. – Нашли пропажу? – непримиримо буркнул он. Будто выругался. – Все необходимые меры приняты, товарищ подполковник, – снова возвратившись к официальному тону, зачастил Сомов. – Мобилизовал писарей, поваров, дневальных. Обшариваем каждый куст, прочесываем распадок, ищем в речке… – Думаешь, капитан в зайца превратился? Или – в сазана? Мелко пашешь, помощничек, зря солдат мучаешь, вонючий воспитатель! Вообще то, обкладывать своего помощника в присутствии подчиненных офицеров обидными сравнениями – не самый лучший способ воспитания. |
