Прежде Жизель не сознавала, что то чувство, которое она испытывала по отношению к графу, было любовью: по правде говоря, до тех пор пока она не увидела его, одетого в обычный костюм, самостоятельно передвигающегося по комнате, она не думала о нем как о мужчине. Но теперь она не могла думать о нем как-то иначе и ощущала, что он заполнил собой все ее существо.

«До чего это странно: видеть человека день за днем и вдруг ни с того ни с сего понять, что влюблена в него!»— подумала она.

Но при этом Жизель понимала, что любовь поселилась в ее сердце уже давно. Просто до этой минуты ей страшно было признаться самой себе в ее существовании.

«Что бы ни случилось, — сказала она себе, — граф не должен об этом узнать! Нельзя, чтобы он догадался о моих чувствах».

Наверное, у нее действительно были задатки актрисы, которые в ней разглядел полковник Беркли, потому что она сумела сказать обычным тоном, как будто ничего не произошло:

— Какие у вас планы на сегодняшний день?

— Я еще ничего не решил, — ответил граф. — Полагаю…

Он не успел договорить, когда в комнату вошел лакей с письмом на серебряном подносике. Слуга направился к столу, и граф выжидательно смотрел на него, явно полагая, что письмо предназначается ему. Однако лакей поднес его Жизели.

— Письмо от обожателя? — осведомился граф, удивленно приподнимая брови. Жизель взяла конверт с подноса.

— Могу я его прочесть? — вежливо спросила она.

— Будь добра, прочти, — ответил граф. — Могу тебя уверить: я просто сгораю от любопытства!

Жизель вскрыла конверт.

Записка была от Джулиуса.

У него был размашистый почерк, а заглавные буквы выглядели несколько вычурно. Жизель решила, что все эти черты как нельзя лучше характеризуют его личность.

В записке было следующее:

Вы обещали когда-нибудь вечером со мной пообедать, и в соответствии с этим я планирую обед, который, как я уверен. Вам понравится, на сегодняшний день.

Вы можете дать мне ответ, когда я буду сопровождать Вас в бювет этим утром, но мне всегда так трудно бывает разговаривать с Вами, когда вокруг находится так много посторонних! Я хочу сказать Вам, что буду с нетерпением дожидаться возможности остаться с Вами вдвоем, потому что хочу задать Вам один особый вопрос, который можно будет высказать только тогда, когда нам никто не помешает.

Пожалуйста, не огорчайте Вашего самого почтительного и искреннего поклонника, каковым, как Вы знаете, являюсь я,

Джулиус Линд.

Дочитав записку, Жизель безмолвно протянула ее графу.

Просмотрев ее, он коротко сказал:

— Ты ответишь «да»! — Я… должна… с ним… обедать?

Еще не договорив, Жизель поняла, насколько глупо звучит ее вопрос.

Ее наняли за немалые деньги специально для того, чтобы она заставила Джулиуса предложить ей стать его женой — и девушка была уверена, что именно это он и намерен сделать вечером, во время обеда.

— Принимай приглашение! — приказал граф.

Жизель послушно сказала лакею:

— Попросите, чтобы посыльный передал мистеру Линду, что я буду очень рада принять его приглашение.

Лакей поклонился и вышел из комнаты, а между ними повисла напряженная тишина.

Граф положил себе на тарелку закуски с блюда, а потом сказал, обращаясь к прислуживавшим за столом:

— Если нам что-нибудь понадобится, я позвоню.

— Хорошо, милорд.

Слуги вышли из салона, и Жизель стала ждать, что скажет ей граф, понимая, что он не случайно отослал прислугу из комнаты.