|
Капеллан убит неизвестным или неизвестными лицами, брат Виктор задушен бюстгальтером. Ларкин и сестра Флер оказались на деле не теми, за кого себя выдавали, а остальные гипергностики погибли в катастрофе. С точки зрения Квентина, причиной столь многочисленных смертей вряд ли были грехи покойных, и все ли из них действительно мертвы? Если так — и если гипергностики не оставили собственного завещания,— имение Долри переходит к Ванессе. Остается лишь один нерешенный вопрос: возможные обвинения полиции против семейства Долри. Если они каким-либо образом повинны в гибели гипергностиков, совершенно очевидно, они не могут наследовать то, что получено в результате преступления. Но в настоящий момент (и это очень важный пункт) они пока что находятся под подозрением, а британское право основано на презумпции невиновности. Таково, продолжил Квентин, его ученое мнение, и с ним следует считаться (особенно потому, что ему как поверенному положено десять тысяч фунтов плюс расходы - но эту деталь Квентин решил оставить пока при себе).
Мнение его было столь высокоученым и было высказано в столь блистательных и закругленных фразах, обильно пересыпанных латынью, что присутствующие уже собрались наградить его аплодисментами, как... Как на пороге возникла последняя из гипергностиков: нагая, грязная и окровавленная. — Я здесь, чтобы предъявить свои права! — вскричала Миндж: в школе она занималась в театральном кружке, и теперь постаралась извлечь из сцены максимальный эффект. — Ах! — воскликнул Квентин, пытаясь по адвокатскому обычаю затянуть время. — Разве я не законная наследница Пэррок-хауза? Квентин вознамерился объявить, что новый поворот событий требует дополнительного рассмотрения (и дополнительной оплаты), ради чего ему придется вернуться в Лондон и отложить окончательное решение на пару недель, но тут в дверях возник новый посетитель: доктор Шеперд собственной персоной. Он выхватил из трости шпагу, рубанул ею по Гутенберговой Библии, лежавшей на почетном месте — на столике с медной столешницей, и возгласил: — Ларкин! Я пришел за тобой! Жан-Пьер отпрянул от обезумевшего сельского врача. «Смерть!» — вопила татуировка у него на лбу. «Смерть!» — вопил спятивший доктор. — Я не Ларкин,— вопил Жан-Пьер.— Ларкина никогда не существовало. Спросите у кого хотите! Спросите ну хоть ее! - и он дрожащей рукой указал на Миндж. — Доктор взмахнул шпагой, и Жан-Пьер в изумлении увидел, как от левой его руки отскочили три пальца и упали на обюссонский ковер. — Mon Dieu! — вскричала «сестра Флер», когда сталь клинка взмыла над беззащитной головой ее единственного сына. В прыжке она приняла удар на себя и погибла. Смерть ее, не в пример жизни, была полна благородства. — Инспектор Фишер храбро выступил вперед и произнес: — Доктор Шеперд! Я арестовываю вас за убийство. Должен предупредить, что...
Вот и заканчивается публикация совершенно невероятного детективного романа — как вы уже наверняка поняли и сами, романа-пародии. Но очень доброй, потому что он написан семью современными английскими авторами в честь столетия другого английского автора — великой «Леди Детектив», леди Агаты Кристи. «Великолепная семерка» писателей работала по необычному методу: заранее они ни о чем не сговаривались, просто каждый последующий подбирал сюжетные линии в том самом месте, где их бросил предыдущий, и сложнее всего, конечно, пришлось последнему — ему-то и сводить концы с концами и распутывать узлы, прихотливо завязанные коллегами. С чем он, естественно, справился...
Моника Дикенс и Леонард Глум, английские писатели
Лишь сирые и убогие унаследуют царствие земное. |
