|
.. Товарищ майор! - кликнул заводской чин. К нему приблизился совершенно подавленный и растерянный майор, махнул рукой возле шапки: - Слушаю вас. Они разговаривали долго, и разговор их закончился тем, что курсантов усадили по двое в кабину, ра-аскошную, чистую, крашеную кабину со множеством кнопок, рычажков и указателей, с совершенно великолепными, до пружин не продавленными, упругими сиденьями, на которых ребята охотно качались, балуясь, что дети. В кабины машин не вошли, не влезли, кинули себя мужики, тоже в иностранных комбинезонах, сказали всем и во всех машинах одно и то же: - Перед вами, рылы немытые, на щитке изображена схема передач скоростей, смотрите на нее и на меня, учитесь переключаться, пока я вас довезу, и запомните, у "студебеккера" не четыре, пять скоростей, одна - вспомогательная, для передачи на дополнительную пару колес. Господи, Господи! Они с четырьмя-то скоростями не все знали и умели управляться, а тут пять! И что за изучение за пятнадцать минут? А именно столько времени потратили заводские шофера на них и бросили где-то, на какой-то заставе колонну машин. И тогда, сняв с себя шинель, пошел вдоль колонны майор со своим шофером и в каждой кабине, взявши за руку курсанта, положив его ладонь на кругляшок рычага, учили переключать скорость. - Нам бы хоть отсюда, из Москвы выехать.- взывал майор уже не к людям, к небесам взывал,- на шоссе бы, на Калужское попасть... Вечером уже поздним, когда над Москвой красиво всплыли аэростаты, майор посчитал, что достаточно хорошо натаскали они с шофером курсантов, и сипло крикнул: - По-о-о машина-а-ам! - шофер его уж ни кричать, ни говорить не мог - изошел матом. - Сели! Моторы завели. Поехали! - махнул белым флажком один сибирский курсант. Флажки те, белый и красный, привез с собою из Калуги майор, чтобы руководить движением колонны. Колонна нешуточная, более сотни машин, и не одни тут "студебеккеры" были, но и "джипы", и "виллисы", и чего только не было. Уже на первом спуске непослушные машины ударились и рассыпали стекло нескольких фар, иные машины жеребцами выскочили на тротуар, иные лбами уперлись в столбы. Пеклеван, вцепившись в руль, погнался на машине за регулировщицей, стоявшей на перекрестке с флажками. Задавил бы он девушку, но она стояла на посту невдали от завода, бывала в переделках, оказалась резва на ногу и прыгуча - сиганула через чугунную ограду заброшенной церкви. Пеклеван ограду проломил, и Бог, пусть и незримо, но присутствующий средь скорбных святых развалин, мотор грозной машины заглушил. - Спасибо тебе, милостивец! - перекрестился Пеклеван,- и матери твоей, милости на нас щедро исторгающей, спасибо. Колонна "студебеккеров" смешалась на улицах и перекрестках столицы, затормозила, запрудила движение. |
