Огромные бетонные причалы были похожи на силосные башни. Буксиры вскоре несколько отстали от армии вторжения. Но это было не страшно. «Порты» могли понадобиться союзникам не раньше чем через сутки после высадки.

Морскую армаду, которая неумолимо приближалась к берегам Франции, прикрывала воздушная армада. 6 июня в воздух с английских аэродромов поднялось 10 230 боевых и 1360 транспортных самолетов. Они тащили за собой 3500 больших планеров, набитых десантниками.

К концу июня Пейдж и Стронг могли уже с уверенностью сказать, что операция «Фортитьюд» по дезинформации немецкого командования удалась.

До середины июля 15-я немецкая армия, которая была в резерве у Рундштедта, не двинулась в Нормандию, где высадились основные силы союзников. Рундштедт все еще ждал, что основная высадка произойдет в районе Па-де-Кале. Когда немцы поняли, что их ввели в заблуждение, было уже поздно.

Не успел Стронг еще отдышаться после напряженнейших дней июня и начала июля, как в Германии произошло событие, которое стало в центре внимания английской секретной службы. 20 июля в ставке фюрера «Вольфшанце», в Восточной Пруссии, было совершено покушение на Гитлера. Стронг, ведавший делами Сопротивления в Европе, знал о заговоре. Но заговорщики были настолько осторожны, что о дате покушения не сообщили даже своим английским друзьям. Результаты покушения были неутешительными. Бомба, оставленная в портфеле в ставке начальником штаба резервной армии полковником фон Штауфенбергом, не убила Гитлера.

В последующие дни о подробностях событий в Германии после 20 июля Стронг получил много информации. К нему даже попали копии писем, которыми обменивались Гитлер и его любовница Ева Браун:

«Дорогая, у меня все в порядке, не волнуйся. Я просто немного устал. Надеюсь скоро вернуться домой и отдохнуть в твоих объятиях. Мне необходим отдых, но мой долг перед немецким народом превыше всего… Я послал тебе тужурку, которая была на мне в тот роковой день. Она доказательство того, что меня хранит Провидение и что нам нечего больше бояться наших врагов…»

«Любимый, я вне себя. Я умираю от страха, какая опасность тебе угрожала. Возвращайся скорее, я чувствую, что близка к помешательству. Здесь у нас чудесная погода, все выглядит таким мирным, что мне даже как-то неловко перед тобой… Ты знаешь, я это тебе всегда говорила, что, если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу. С первой нашей встречи я дала себе клятву никогда не разлучаться с тобой, даже в смерти. Ты знаешь, что я жива только твоей любовью. Твоя Ева».

Стронг в свое время не раз встречался с Гитлером. Видел он и Еву Браун. Тогда еще он задумывался: что может быть общего у этой молодой белокурой женщины с неврастеничным пожилым человеком с самой заурядной, больше того, какой-то комической, карикатурной внешностью?

Любовь? О мужских способностях Гитлера, о том, что он «женат на Германии», много злословили в журналистской среде. Тогда что же? Как и миллионы других немцев, она видит в Гитлере вождя? Но Стронгу казалось, что близкое общение с Гитлером должно было вскоре развеять эту «легенду». «Вождь» поставил Германию на край катастрофы. Гитлер залил кровью Европу, и Ева не может этого не знать. Вся Германия превращена в огромный концентрационный лагерь. Если об этом знает он, Стронг, находясь в Англии, то этого не может не знать фрейлейн Браун.

Сколько фальши, дешевого актерства даже в этих последних письмах! Это сентиментальное упоминание о тужурке, роковом дне… Высокопарность, неискренность… Все лживо от начала до конца…

«А может, их души родственны. Она тоже — актер. Только талантливый актер! И потому играет свою роль естественнее? Или она просто слепа?..»

Стронг подошел к сейфу. Порылся там и достал письмо Эрики фон Брокдорф.