Вылез на улицу; весь город в крупе, голуби, как индюки жирные. Может это торговля панику насчет третьей мировой навела, чтоб за день план годовой сделать? Соли валяется - из моря вовек не выпарить. Только водку никто не выбрасывал, хотя ее тоже всю раскупили. Как вино. Один коньяк остался. Дорогой, зараза, четыре пятьдесят банка - за такие деньги его и ради войны никто не брал.

Вернулся домой, нервы на пределе, хотя и расслабиться вроде бы можно, а «партизан» по городу шастает, не меньше, чем в лесах в сорок втором. Может, еще не все кончилось? Толком-то ничего никому не известно. И водки, как назло, нет. Зыркнул в ящик, газета «Знамя» на месте. Хорошая газета, там всегда программу по телевизору печатают. Посмотрел: точно, в девять сказка для детей, потом кино. А о военных наших делах, конечно, ни слова. Один Израиль как всегда воюет, бомбы сыпет на Ближний Восток. До Дальнего пока не добрался.

Вернулся домой, а нервы за все эти ужасы на пределе. Включил радио, думаю, что там скажут? А там и говорят: война. Во как. Израиль опять напал на мирное арабское население. Ужас. Хорошо, что Зыкина потом запела. Или Хиль, черт их разберет. Включил телевизор, чуть громче их обоих не завыл: солдаты по всему экрану прут, а диктор стращает. Мол, этот Израиль зловредный опять кровь тоннами льет. Я аж заорал с перепугу, когда пушка в телевизоре выпалила. Выключил ящик и бегом на улицу, подальше от радио, телевизора и этих проклятых сионистов, которые готовы весь мир завоевать. Смотрю вперед себя, а они уже тут!

И хотя я лично против гражданина Гершфельда никогда ничего не имел, но в милиции почему-то вспомнили и про повестку. А «шмайсер» моим военным трофеем не посчитали. Так вот, мужик, я тебя спрашиваю, если бы не эта провокация молчаливого нашего руководства насчет чехов и их третьей мировой войны, стал бы я срок зарабатывать? Война - это такое несчастье, уж кто-то, а я знаю.

ЛЕГЕНДА О ЧЕРВОНЦЕ

Неподалеку от здания так и не добитой кирхи есть один веселый двор. В сравнении с ним знаменитая Воронья слободка - это самый настоящий Брайтон-Бич, помноженный на Гавайские острова. А теперь давай дружно представим себе, какой народ проживает в том домике, рядом с которым хауз друга Чипполино Тыквы - еще тот шедевр архитектурного зодчества. Но даже среди них выделялся своим поведением Шурик Фридман. Шурика с его фантазиями было чересчур даже для двора, который регулярно поставлял Одессе не только таких деятелей, но и большое число их последствий..

Ты немножко поймешь, что из себя представляет мой приятель Фридман, если я скажу, что только с седьмой попытки его захватила милиция, чтобы отправить служить в армию. Но это еще ничего. Главным событием того дня стала джига, которую исполнила восьмидесятилетняя бабушка Фридмана на парапете второго этажа, когда милиционеры отрывали внука от семьи всего на два года. Но Шура, не обращая внимания на державших его, обещал вернуться быстрее, чем она думает. И сдержал свое слово,

В армии Фридману выпало счастье служить в Военно-Морском флоте, на год длиннее своих сухопутных ровесников. Это обстоятельство радовало бабушку еще сильнее. Но тяжелым грузом легло на плечи начальства Шуры. Потому что появление Фридмана в Вооруженных Силах - все-таки событие даже для армии. Ни в одной армии мира таких, с позволения сказать, солдат больше нет. Даже рядовой Сокрутенко, призванный служить прямо из стен Одесского университета, швырявший сапогом в своего сержанта во время команды «подъем!» еще до присяги - в сравнение с Фридманом не идет. Потому что Сокрутенко к присяге не допустили. Его под конвоем привезли в Одессу, сдали военкому под расписку и быстро-быстро убежали в свою часть, чтобы спрятаться от такого, как это бы помягче выразиться, воина.