Глава 15

Я отпер дверь Натали, не потревожив соседа напротив, Амоса Вейкфилда, бесшумно прикрыл за собой дверь и только тогда стал шарить по стене в поисках выключателя. Он оказался слева от входа.

Крохотную прихожую от комнаты отделяла вышитая бисером занавеска. Обои в прихожей были белые с темно-зеленым, почти черным узором из пальмовых листьев. Я отодвинул занавеску, нашел еще один выключатель на косяке, включил свет и тотчас оказался в Древнем Египте – для бедных.

Комната также была оклеена обоями с пальмовыми листьями. У стены напротив вышитой бисером занавески расположились две чахнущие, но настоящие пальмы. Они стояли по обе стороны громоздкого плетеного кресла, покрытого из распылительного баллончика золотой краской, – это был, несомненно, трон Клеопатры. На сиденье лежала пурпурная подушка. Пара таких же по форме и размеру подушек, белая и голубая, валялись на полу перед троном. На стене за троном висели гравюры в рамках, изображающие пирамиды, сфинкса, реку – видимо, Нил, фриз с гробницы фараона и очень живой рисунок кобры. Два невыцветших прямоугольника на обоях говорили о том, что на этих местах прежде тоже висели картины. В стене слева от трона была видна закрытая дверь, обклеенная обоями с пальмовым рисунком, а на полу лежал то ли матрас, то ли мягкий резиновый коврик, обернутый в пурпурную ткань. Я подошел к двери и открыл ее.

В отличие от ветхой роскоши королевских покоев спальня была обставлена по-спартански и в сравнении казалась весьма современной. Стены выкрашены белой краской, картины отсутствуют и по всем признакам раньше тоже не висели. У стены напротив входной двери стояла двуспальная кровать, рядом с окном, из которого была видна вентиляционная шахта. На окне – белая штора, по бокам – легкие белые занавески. Кровать была застелена простынями, наволочками и одеялом, без покрывала. Напротив кровати стоял комод с зеркалом, отделанный белой эмалью, а на нем дешевый проигрыватель. Я подошел к комоду. Ящики были пусты, за исключением того, что осталось от сборов перед отъездом, – булавок, коробочки от губной помады, пары пенсов да шариковой ручки за двадцать девять центов. Единственный платяной шкаф в комнате также был пуст. Внутри я нашел лишь несколько проволочных вешалок – еще несколько валялось на полу.

Я снова отправился в прихожую и на кухню. Шкафчики содержали горшки и сковородки, чистящие средства, губки, коричневые бумажные мешки, пластмассовое ведро, полное мусора. В одном из настенных шкафов я обнаружил трехдневный запас консервов и различные крупы. В другом шкафу нашел шесть чашек и блюдец, восемь обеденных тарелок и полдюжины стаканов. В ящике под мойкой находился полный набор утвари из нержавейки, разделочные ножи, хлебный нож, консервный, открывалка для бутылок и пара сервировочных ложек. Холодильник был почти пуст – там стоял полупустой пакет молока, кусочек масла с прилипшими хлебными крошками, пучок салата, нераспечатанный стаканчик йогурта с черникой, три ломтика ветчины, завернутые в навощенную бумагу, и сморщенная сосиска. На доске для резки мяса, у холодильника, я нашел бутылку виски, полную на три дюйма. Рядом с телефоном, висевшим на стене с другой стороны от холодильника, не было видно никаких накарябанных карандашом номеров, не оставлено никаких записок. Блокнот тоже отсутствовал. Я поднял трубку, поднес к уху и услышал характерный зуммер: телефон еще не отключили.

Я вернулся к шкафчику под мойкой, вытащил мусорное ведро, открыл один из больших мешков из коричневой бумаги, сел на пол и стал просеивать мусор Натали Флетчер, отлепляя мокрые комочки один за другим от пластмассового ведра и перемещая их в бумажный мешок. Как правило, мусорное ведро – это золотая жила для полицейского. На первый взгляд мусор Натали Флетчер состоял в основном из апельсиновой кожуры, испитого кофе, черствых корочек хлеба, консервных баночек, мокрых бумажных платков, жирных бумажных полотенец, огуречных и картофельных очисток, конверта от телефонной компании, баночки из-под сока, снова испитого кофе и смятой страницы воскресной газеты с комиксами.