– Оденься, сказала она. – Нужно уходить, пока никого нет.
Она обернулась и вскрикнула. В полумраке Рейд разглядел Ульдина, склонившегося над неподвижным Веласом. Голова стражника была в крови: гунн ударил его рукоятью сабли в висок. Ульдин поставил колено ему на грудь и поднес клинок к горлу.
– Нет! – Эрисса хладнокровно поставила лампу и кинулась вперед, прыгнула и ударила гунна ногой в подбородок. Тот опрокинулся навзничь, вскочил и зарычал, готовый к бою.
– Нет, – отвращением повторила Эрисса. – Мы свяжем его, заткнем рот и спрячем в комнате. Зачем убивать? Мы и так согрешили, придя с оружием на священный остров.
На мгновение все замерли. Рейд прикидывал, сумеет ли он помешать гунну нанести удар. Но тот опустил саблю.
– Мы… связаны клятвой, – хрипло сказал он.
Напряжение оставило Эриссу.
– Я должна была остановить тебя, – сказала она. – К чему убивать просто так? Чтобы всех всполошить? Нарежь полос из его одежды и свяжи его. Дункан, ты сумеешь собраться в темноте?
Конечно, – он поцеловал ее и подумал, что еще увидит молодую Эриссу.
Ульдин втащил тело стражника в комнату. Рейд остановился. Эрисса поторопила его.
– Может, захватим его с собой? – спросил Рейд. Спутники поглядели на его с недоумением. – Я хотел… – он запнулся. Это неплохой человек, и у него маленькая дочь… Но нет, невозможно…
Они выбрались тем же путем, каким вошли Эрисса и Ульдин: через боковой вход, ведущий на широкую лестницу. По сторонам лестницы белели под луной сфинксы. Луна освещала садовые террасы и отдаленные вершины. Лунная дорожка пересекала залив у самого подножия горы. На севере сияли Большая Медведица и Полярная звезда, которая в эту эпоху еще не была путеводной. В теплом недвижном воздухе разносился запах молодой травы и звенели цикады.
Рейд догадался, как им удалось войти. Люди в храме не готовились к нападению. На ночь в коридоре оставался один стражник, чтобы приглядывать за дверью в комнату Рейда. В случае чего он смог бы задержать пленника и поднять тревогу. Эрисса просто приоткрыла незапертую дверь и окликнула стражника. Она знала здесь все входы и выходы, знала порядки, знала, какими словами успокоить стражу. Когда Велас подошел, из‑за спины Эриссы прыгнул Ульдин.
Эрисса погасила светильник (Велас, должно быть, взял его с собой, и она успела подхватить его, когда стражник упал от удара – как много зависело от ее предусмотрительности и проворства!).
– Иди за мной, – сказала она. Он ожидал, что Эрисса возьмет его за руку, но она пошла вперед. Ульдин подтолкнул Рейда и двинулся следом. Они шли по тропе вниз, пока не достигли берега, где стояла лодка.
– Оттолкни нас от берега, Ульдин, – прошептала Эрисса. – Дункан, ты поможешь мне грести? Ульдин наделает шуму.
Значит, последние несколько сот ярдов она гребла одна.
Но гунн сумел‑таки наделать шуму, пробираясь к мачте. Рейд застыл. Но никто не окликнул их, никто не шелохнулся: священный остров Богини спал. Тихонько скрипели весла в уключинах.
– На середину залива, – приказала Эрисса Ульдину, сидевшему на руле.
Когда они наконец смогли отдохнуть под сенью горы, отражавшейся в темном стекле воды, Эрисса сказала:
– Дункан, целую зиму… – и прильнула к нему. Мысли смешались в голове Рейда. Сколько же пришлось вынести этой женщине ради него!
Объятие было недолгим. Ульдин фыркнул. Эрисса отстранилась:
– Лучше подумай, что нам делать дальше.
– Сначала расскажем друг другу обо всем, – сказал Рейд. Ее повествование было кратким.
– …Наконец, сегодня мы достигли берега. |