У меня не было времени на раздумье. Не было ни крохотного мига для сомнений. Ни сотой доли секунды, ни тысячной, ни вообще ничего. Кроме жуткой пустоты в груди, собственной боли и захлебывающегося в отчаянии крика.

- Ши-и-рр-а-а... - долгим эхом загуляло его ненастоящее имя между гор.

- Варротен! - горестно ахнул король шаддаров, но с места не сдвинулся, как не сумели пошевелиться его подданные - боль каждого шаддара стремительно отражается на всех остальных, а мучительная смерть с размаха ударяет по душам, лишает их сил и разума. Особенно тогда, когда эта смерть - от твоих собственных рук.

Наверное, именно поэтому нам дали несколько долгих минут для последнего разговора - они ЗНАЛИ, в кого на самом деле ударило копье их разгневанного повелителя. ЗНАЛИ в тот самый миг, когда заостренный наконечник еще только коснулся его груди, и мгновенно почувствовали, когда он вышел насквозь, точно напротив сердца.

Это я не сразу увидела страшное. Это я не сумела догадаться вовремя. Это я потонула в собственных страхах в то время, как он уносил меня подальше от своих кровожадных братьев - уверенно, упорно, шипя сквозь зубы и теряя по пути драгоценные алые капли. Кажется, это они меня согревали все время. Кажется, это из-за них у меня так сильно намок сайеши. Кажется, это его кровь так настойчиво будоражила мне ноздри и заставляла дышать... слушать его медленно угасающее сердце и жадно дышать, наслаждаясь ровным свечением его истощенного риалла.

Король Бретован глухо застонал, не в силах сдвинуться с места. Раздавленный, уничтоженный, растерянный свалившейся на него болью и убитый сознанием того, что не успел остановить сына. Он стоял на коленях на краю пропасти, безумными глазами провожая медленно тающее вдалеке тело, но сдвинуться не мог ни на шаг - терзающая разум боль заставляла бессильно выть и царапать когтями камень, в то время как сердце отсчитывало последние удары, мерно избавляя его от тяжкой ноши убийцы.

Рядом с королем потеряно застыли шаддары. Посеревшие от горя, ошеломленные неожиданным ударом, разбитые и потерпевшие сокрушительное поражение. Они все до единого чувствовали, как умирает их кровный брат. Все до одного слышали его редкое дыхание. За него чувствовали мертвый холод приближающегося дна, но по-прежнему стояли в смертельном оцепенении.

И в этот момент даже торжествующе победу Аллиры не посмели им мешать.

Я, как во сне, слышала неуместный громкий смех, победным колокольчиком прозвучавший в ущелье. Краем сознания отметила то, как откровенно радостно переглядываются мои названные сестры. Как ликуют и потрясают они оружием, увидев в чужой смерти свой кровавый триумф. То, что им нет дела до скорбящих врагов. Им неведома жалость, незнакомо сочувствие. У них нет милосердия, чтобы делить свой восторг с небесами хоть немного потише - здесь, рядом с горестно замершими шаддарами, потерявшими последнюю надежду. Они слишком рады, что их драгоценная сестра осталась жива. Слишком горды тем, как она сумела обвести вокруг пальца ненавистного Шиира. Они полагают, что последнюю рану с легкостью нанесла ему я... и, кажется, хотя бы в этом частично правы.

Ты хотел меня о чем-то спросить, Ширра? Ты хотел лишь услышать ответ? Ты опрометчиво бросился между нами только для того, чтобы успеть задать этот трудный вопрос?

Я отвечу тебе, Шиир. Я, Аллира, урожденная Беатрис Ас Илт Миисса... бывшая Ведьма... удачливая воровка... недоверчивая попутчица и обладательница Белого Риалла... хотя, нет. Я отвечу тебе, шаддар, не как Аллира. А просто как Трис. Так долго убегавшая, но все-таки сумевшая остановиться Трис. Та самая Трис, ради которой ты бросился к звездам.