Дойдя до конца коридора, он открыл дверь, по виду напоминавшую те, которые обычно ведут в чулан. Но за ней оказалась совершенно пустая комната, в которой была еще одна дверь. Отключив сигнализацию, Пендергаст открыл вторую дверь и вошел на свою личную половину. Не сбавляя скорости, он прошел мимо большой кухни, кивнув мисс Ишимура, которая готовила суп из рыбьих потрохов, стоя у ресторанной плиты. Как и все другие помещения в квартире, кухня имела необычайно высокий потолок. Пройдя до конца коридора, Пендергаст очутился еще перед одной неприметной дверью, за которой находилась святая святых его апартаментов, куда даже мисс Ишимура заглядывала редко.

Открыв дверь, Пендергаст опять оказался в маленькой пустой комнате, но на этот раз в противоположной стене была не дверь, а сёдзи – перегородка из дерева и рисовой бумаги. Закрыв за собой дверь, Пендергаст осторожно отодвинул перегородку.

За ней был треугольный садик. В воздухе, напоенном запахами сосны и эвкалипта, раздавалось пение птиц и журчание воды. Приглушенный свет создавал впечатление сумерек. Где-то в густой зелени ворковал голубь.

Между вечнозелеными растениями петляла узкая дорожка, вымощенная плоскими камнями. По ее краям стояли каменные фонари. Задвинув сёдзи, Пендергаст двинулся по дорожке. Это был уши-родзи, внутренний садик с чайным домиком. Укромный уголок, располагающий к созерцанию и вселяющий в душу спокойствие. Пендергаст настолько привык к нему, что перестал замечать его уникальность – а ведь это был настоящий живой сад в каменных джунглях Манхэттена.

Впереди, за кустами и карликовыми деревьями, виднелся низкий деревянный павильон незамысловатой формы. Пройдя мимо стилизованного сосуда для мытья рук, Пендергаст медленно отодвинул сёдзи.

Внутри оказалась чайная комната, обставленная с изящной скромностью. Пендергаст немного постоял у входа, окидывая взглядом свиток в нише, цветочную икебану, полки с чайными принадлежностями. Потом опустился на татами и приступил к чайной церемонии.

Чайная церемония – это изящный ритуал угощения гостей чаем. И хотя Пендергаст был один, он готовил чай для гостя – того, кто уже никогда не придет.

Он осторожно наполнил водой заварочный чайник, насыпал туда отмеренное количество чая, размешал специальной метелочкой и налил в две антикварные чашки семнадцатого века. Одну поставил перед собой, другую – на противоположную сторону татами. Какое-то время он созерцал, как из его чашки тонкими змейками поднимается пар. Потом медленно, медитативно поднес чашку к губам.

С каждым глотком перед его глазами возникали картины прошлого. Их главным персонажем был один и тот же человек. Уильям Смитбек-младший помогает ему преодолеть время и взорвать вход в гробницу Сенефа, чтобы спасти людей, оказавшихся в ловушке. Смитбек в ужасе лежит на заднем сиденье угнанного такси, на котором Пендергаст пытается спастись от своего брата Диогена. Смитбек в ярости смотрит, как Пендергаст сжигает рецепт чудесного зелья у могилы Мэри Грин. Они со Смитбеком бок о бок пытаются отразить нападение странных обитателей Чердака Дьявола глубоко под землей Нью-Йорка.

К тому времени, когда чашка опустела, закончились и воспоминания. Поставив ее на циновку, Пендергаст на минуту закрыл глаза. Потом посмотрел на полную чашку, стоящую напротив, тихо вздохнул и произнес:

– Вага томо йасуракани. Прощай, мой друг.

– Девять минут. Нет, без дураков, мы торчим здесь уже девять чертовых минут.

– Вы должны научиться с пользой проводить время, Винсент, – тихо произнес Пендергаст.

– Что? А мне кажется, что вы тоже киснете здесь без всякой пользы.