— Общались, — вздохнула Лина, — вернее, просто болтали вечерами. Так общаются в больнице пациенты, объединенные общими болезнями и местом их лечения. В общем, ничего нового я вам, Верочка, поведать, к сожалению, не смогу. Мой телефон Танечка, вероятно, нашла в моей истории болезни?

— Разумеется, — подтвердила Вера, — я ее об этом очень попросила.

— Аааа, волшебная сила шоколадки! — развеселилась Лина. — Танечка — любительница сладкого и «страшных тайн» кардиологической клиники.

— Ну да, что-то в этом роде. А вы не могли бы встретиться со мной сегодня? — голос новой знакомой стал жалобным и почти умоляющим. — Ну я прошу вас, Ангелина Викторовна, уделите мне буквально полчасика, допустим, где-нибудь в центре Москвы. Хотелось бы пообщаться с вами не по телефону, а заодно выпить кофе или чаю с какими-нибудь вкусными десертиками. Разумеется, за мой счет. Ну как, договорились?

Лина вспомнила изумительный вкус морковного торта в одной из ее любимых кафешек, «Мармеладнице», а также аромат свежесваренного капучино — и эти весомые аргументы перевесили голос разума, который настоятельно советовал ей не ввязываться в эту мутную историю. Лина, конечно, старалась ограничивать себя в сладком, но всему же есть пределы… Совсем без десертиков можно и в депрессию впасть. Перед выходом из дома Лина задержалась в прихожей, внезапно вспомнила что-то важное и вернулась в комнату. Там она порылась в комоде и положила в сумочку небольшой конверт. В конверте была медаль с профилем Екатерины Великой.

Вера Бармина оказалась милой молодой дамой лет тридцати в изящной норковой шубке и в модном шелковом платье «цвета пудры», слегка прикрывавшем острые коленки длинных, как у топ-модели, ног. Шлейф легких приятных духов показался Лине знакомым. Ах, да, в ГУМе предлагали пробники этого нового французского аромата, но цена духов показалась Лине тогда запредельной. Платье Лина тоже вспомнила. Она видела точно такое же на сайте дорогой дамской одежды. Бежевая сумочка на цепочке, которую Вера повесила на спинку стула, вероятно, тоже стоила не один десяток родимых рублей. Скромная с виду, однако явно недешевая фирменная бижутерия довершала респектабельный облик молодой леди. Лина осторожно разглядывала девушку, стараясь не слишком пялиться на красавицу. Современная и эффектная молодая дама, на первый взгляд, не имела ничего общего с ее отцом, всю жизнь прослужившим чиновником в МИДе и привыкшем на людях быть «застегнутым на все пуговицы». Однако через пару секунд, когда Вера пристально взглянула на Лину фирменным барминским взглядом, сомнений не осталось: это дочь своего отца.

«Ах, да, она же поздний ребенок, — сообразила Лина, — поэтому выглядит моложе, чем я ожидала. Хотя отец рассказывал, что у нее уже есть собственная дочка от французского мужа, то есть внучка Бармина, кажется ее зовут Надин, значит, по-нашему, Наденька».

— Вера, вы меня простите, если я задам вам бестактный вопрос. — Лина первой решилась заговорить о главном.

— Да спрашивайте, что хотите! — махнула девушка рукой. — Лишь бы это пролило хоть какой-то свет на исчезновение отца. У меня здесь слишком мало времени. Я бросила все — мужа, маленькую дочку, хорошую работу, которую так долго искала в чужой стране, чтобы прилететь в Москву на несколько дней и узнать все подробности о моем отце на месте.

— Боюсь, мои сведения о вашем отце слишком скудные и не очень оптимистичные, — вздохнула Лина, — вряд ли они смогут пролить свет на его местопребывание. — Знаю лишь то, что Иннокентия Бармина перед Новым годом перевели в другое отделение и что за ним приезжала в палату рыжеволосая докторша.