— Подлинники, — похвалился Корецкий, — русская школа реализма, XIX век.

— Откуда это у тебя? — завистливо сглотнув слюну, поинтересовался Иннокентий.

— Собрал за долгую жизнь, Кеша. Ты не поверишь, столько лет себе во всем отказывал, и все ради этой страсти, — признался школьный товарищ и отвел глаза. Он словно стеснялся своих сокровищ, внезапно открывшихся взору школьного приятеля.

Иннокентий растерянно помолчал, а потом решился спросить:

— И все-таки, на какие шиши ты, Андрюха, эти чудесные вещи собрал? Не поверю, что сэкономил на джинсах, как мы когда-то экономили на школьных завтраках. Чем ты вообще на жизнь зарабатывал? И когда сюда, на Патрики, то бишь, на Патриаршие пруды, перебрался? Ты ведь тогда, в школьные наши годы, вроде как в пресненских бараках обитал?

— Понимаешь, Кеша, я всю жизнь рухлядь всякую продавал-покупал. Можешь называть меня реставратором, если тебе так понятнее, — усмехнулся Бармин, — а вообще-то я по жизни старьевщик. Собирал всю жизнь рухлядь на помойках и на чердаках, покупал у бабушек разный лам, потом приводил все это г… в порядок и неплохо продавал. В девяностые, как ты помнишь, появились новые русские, которые кинулись придумывать себе «благородные» биографии. Им очень хотелось обставить свои свеженькие элитные квартирки всем этим старьем «с историей». Ну, я и предоставил им эту возможность. Если хорошо потрудиться, вещи, даже не очень старые, приобретают благородный вид и некоторый лоск, а значит, им можно назначить совсем другую цену. Кстати сказать, сейчас мне нужен надежный помощник. Времена нынче трудные, люди тяжело расстаются с деньгами. А ты, Кеша, вон какой респектабельный господин! Тебе самый недоверчивый жмот поверит. Пойдешь ко мне? О зарплате, надеюсь, договоримся. Ну что, по рукам?

Иннокентий растерянно кивнул. Он был буквально ошарашен рассказом школьного приятеля. Эвон куда Андрюху вывезла кривая! В конце концов, тот ему предложил не картошкой торговать, а искусством, то бишь, вечными ценностями. Немаловажную роль в его размышлениях сыграло то, что Иннокентий никак не мог привыкнуть к размеренной жизни пенсионера. После многолетних ежедневных поездок в министерство свободный график оказался для него сущей мукой. Бармин даже захандрил и стал задумываться, ради чего он все еще коптит небо. А тут — новый поворот, можно сказать, — новая жизнь. В конце концов, что он теряет? В худшем случае, Андрюха, этот хитрый антикварный «жук», его банально кинет. Что ж, это он, Бармин, как-нибудь переживет Он и сейчас не голодает, в конце концов…

Пометавшись так и поспорив наедине сам с собой, Иннокентий уже через неделю поступил на работу к Андрею Корецкому. Первое задание он получил от шефа в тот же день. Корецкий попросил однокашника побродить по антикварным магазинам, пошарить по лавкам старьевщиков, поискать старые монеты, памятные медали — в общем, отправил бывшего дипломата "в разведку".

Антиквар велел новому сотруднику притвориться респектабельным клиентом и расположить к себе ушлых продавцов-консультантов. В его задачу входило побывать несколько раз в одних и тех же антикварных лавках, попутно все подробно расспросить, запомнить и записать основные факты, не особенно полагаясь на память.

— Хочешь перекупить у них эти цацки? Зачем? — простодушно поинтересовался Бармин.

— Знаешь, Иннокентий, в нашем бизнесе надо задавать меньше вопросов, чтобы потом получить больше ответов, — без улыбки сказал Корецкий.