«Эх, какой же я дурак! — с тоской думал Бармин, чувствуя, как опять защемило сердце. — Почему же я раньше не раскусил этого авантюриста Корецкого! Теперь мне ясно, зачем этот жулик выбрал в компаньоны именно меня! Чтобы выпихнуть на первых план, если что. А я-то, дурак, думал, что он взял меня с собой из-за моей исполнительности, хорошей памяти и способности цепко схватывать новую информацию, невзирая на возраст. Мой китайский язык и знание Поднебесной тут вообще ни при чем. Корецкий выбрал «друга Кешу» совершенно по другой причине. Во-первых, я внешне здорово отличаюсь от него и вызываю доверие у людей своей законопослушной физиономией. Во-вторых, моя внешность хорошо запоминается, и на меня легко в случае неудачи все свалить. Даже табличку с моей фамилией предусмотрел, гад! Теперь понятно, что напарник Корецкому нужен, как воздух. Не удивительно, что для меня он выбрал роль «верблюда» — нелегального перевозчика «контрабаса». То бишь контрабанды. За моей спиной этот прохиндей может легко спрятаться, что, собственно, и произошло в ВИП-зале, а потом в таможне. Я отвлек внимание на себя, и наш багаж не вызвал у таможенников никакого подозрения. Впрочем, теперь мне понятно, что это были еще цветочки. Дальше может случиться всякое… Ясное дело, если что-то пойдет не так, Корецкий без колебания принесет меня в жертву. Подставит, прикроется мной, продаст и снова купит за полцены. Что ж, если это так, то жук-старьевщик, бывший троечник и школьный хулиган Андрюха Корецкий меня недооценивает. Я и не в такие передряги за кордоном попадал, и — ничего. Судьбе рано пока снимать меня с довольствия, черт побери! Впрочем, это даже хорошо, что Корецкий заблуждается о моей простоте. Пусть так думает и теперь, и чем дольше, тем лучше».

Бармин улыбнулся и принялся с невозмутимым видом переводить переговоры о бизнес-плане шефа и обсуждать с китайцами договор, имевший очень отдаленное отношение к закону.

Корецкий подготовился к переговорам весьма основательно. Даже нарисовал кое-какие таблицы и схемы. Он предложил китайцам вложиться в изготовление товара и транспортировку, а также во взятки таможне пятьдесят на пятьдесят. Прибыль, соответственно, стороны будут делить тоже пополам.

Производство фальшака в Китае взяли на себя хозяева, а реализацию в Москве вызвался организовать Корецкий. Себестоимость изделий, которые наштампуют на станках в одной из ближайших к Пекину деревень, выходила просто смехотворной. Корецкий убеждал хозяев, что, если удастся реализовать подделки по хорошей цене, прибыль окажется просто фантастической. Главный китаец позвонил кому-то по мобильному. Вскоре явился его помощник в дорогом костюме и в модных очках, как оказалось, юрист. Он положил перед Корецким проект договора на китайском. Условились, что Бармин к завтрашнему утру перетолмачит договор на русский, потом китайцы его распечатают, посмотрят, и в итоге обе стороны получат два экземпляра — на китайском и на русском. Разумеется, в договоре не должны были фигурировать никакие «копии», «монеты» или «медали». Сошлись на том, что товар необходимо назвать максимально нейтрально, например, «оптовая партия пуговиц, пряжек и значков для фирмы «Хобби-Тедди». Это была какая-то левая фирма-однодневка, открытая Корецким специально для их поездки.

— Вникаешь, Кеша, как тебе повезло? — хохотнул Корецкий, когда однокашники вернулись в гостиницу.