— Будешь у меня в оперативном подчинении, — предупредил Гористов. — Бой обещает быть страшным. Жмеринку немцы укрепили всем, чем можно.

В штабе, кроме командарма Серафимова, оказался и сам командующий 3-м Украинским генерал-полковник Павлов. Часова он узнал сразу и крикнул адъютанту, чтобы тащил все положенное. Вечером, когда веселье стало угасать, прикатили командарм-5 Потапов и начштаба фронта Ватутин.

Короче говоря, делами удалось заняться лишь на следующий день.

На танкодроме саперы оборудовали точную копию укрепрайона, который преграждал дорогу к Жмеринке. Тренировки начались за неделю до приезда курсантов академии, народ освоился и лихо маневрировал, преодолевая препятствия и атакуя доты по наиболее выгодным направлениям. Сазонов прекрасно наладил взаимодействие танков с пехотой, артиллерией и саперами. Под руководством Часова и Бедулина они отработали развитие прорыва и ввод в бой мотострелков на бронетранспортерах. Вечером, посмотрев, как они действуют Павлов приказал собрать со всего фронта все «ханомаги» и «халф-траки», чтобы посадить на бронемашины как можно больше пехоты.

— Такая техника действительно ускорит наступление, — восторженно провозгласил командующий фронтом на военном совете. — Так что делаем, как договорились… Потапов и Серафимов прорывают оборону немцев при поддержке корпуса Гористова. Твоя бригада идет на острие удара. Пока вы берете Винницу, я ввожу в прорыв танковую армию Рыбалко и кавкорпус Плиева в направлении Житомира. Войска 2-го Украинского начнут наступление на сутки раньше нас, чтобы сковать противника на Киевском направлении. После этого к наступлению подключатся правый фланг Малиновского и Белорусские фронты. На втором этапе выдвинутые из фронтового резерва армия Рябышева, танковый и кавалерийский корпуса начнут наступление от Житомира на Ровно и Луцк. Согласно директиве Ставки, за три недели мы должны выйти к Луцку и соединиться с войсками 2-го Белорусского. Вот сидит генерал Чернышев, сегодня к нам, наконец, прибудет его дивизия тяжелых «катюш» резерва Ставки. Значит, послезавтра начнем наступление.

Тут командующего бесцеремонно перебил генерал-майор «Смерша», сказавший, что у гвардейских минометчиков есть дурная привычка: прибыв на место, они обязательно посылают в Москву особый радиосигнал. Немцы этот сигнал знают, поэтому сразу делают вывод, что в этом месте готовится наступление, то есть все усилия по обеспечению секретности летят к чертовой матери. Чернышев вскинулся: дескать, этот сигнал предусмотрен директивой, но контрразведчик продолжал спокойно:

— Поэтому предупреждаю, что если моя служба радиоперехвата услышит пресловутый сигнал, то командир дивизии будет расстрелян, а наступление переносится. Вы пошлете эту радиограмму, генерал Чернышев, но из района в двухстах километрах к западу. Пусть немцы готовятся отражать наступление в районе Тернополя.

Спорить со смершевцем никто не осмелился. Павлов и Ватутин еще раз показали на карте полосы и задачи каждого соединения. Начальник фронтовой артиллерии подробно поведал о плане артподготовки, продемонстрировал график переноса по рубежам двойного огневого вала. Затем комфронта начал опрашивать командармов и комкоров, которые бодро заверили: мол, все готово, но хорошо бы подбросить еще солдатиков, танков, пушек и боеприпасов.

Когда пришла очередь отвечать Часову, Павлов захохотал и сообщил, что помнит этого «академика» еще по мариупольскому десанту.

— Рассказывай, танкист, чего тебе требуется, не стесняйся. — Он добавил, обращаясь к остальным: — Аппетит у него знатный. Сейчас скажет…

Заинтригованное собрание было весьма разочаровано, потому как Алексей скромно отрапортовал:

— Все в порядке, товарищ генерал-полковник.