– Так, а куда ехать-то? – спросил он с легким вызовом. – Пять километров уже прочапали, а впереди никого. И по рации никто не отвечает…

Глеб обернулся. Насыпной холм с бетонным бункером НП на макушке отсюда выглядел просто продолговатым бугорком. Ушедших вперед танков действительно нигде не было видно, как будто все это время они на максимальной скорости двигались строго по прямой, стремясь к какой-то неведомой цели – уж не на Берлин ли?

«Тигр» совсем остановился, и в мерном клокотании его мотора Глебу почудились нотки растерянности. Вокруг по-прежнему никого не было, поросшая редкой травой, купами кустов и островками смешанного леса, чуть всхолмленная равнина нежилась под ласковым солнцем бабьего лета. В прозрачном осеннем воздухе парили, серебрясь, невесомые паутинки; над бронированными жалюзи моторного отсека нагретый воздух струился и дрожал, как расплавленное стекло. Земля вокруг была исполосована следами гусениц, и Глеб вдруг заметил, что впереди эти следы веером расходятся в разные стороны.

Одна колея по дуге уходила куда-то направо чуть ли не из-под самых гусениц «королевского» и терялась из вида за гребнем поросшего редкими, наполовину облетевшими кустами пригорка. Хорошенько приглядевшись, Глеб не столько рассмотрел, сколько угадал в путанице тонких ветвей какую-то плотную темную массу; в мозгу мелькнула догадка, и одновременно с ней там, в кустах, сверкнула бледная при солнечном свете рыжая вспышка. Над кустами взлетело и пошло расползаться в стороны сероватое облако дыма; громовой раскат выстрела докатился оттуда вместе с шелестом пролетевшего прямо над головой снаряда, и Глеб, выплюнув окурок, с коротким возгласом нырнул в люк.

– Пошел! – рявкнул он, укладывая в лоток механизма заряжания тяжелый, норовящий вывернуться из рук снаряд – судя по окраске головки, бронебойный. – Поворот на два часа и полный вперед!

Орудийный замок с лязгом стал на место; вжавшись лицом в резиновый нарамник прицела, Глеб задействовал гидравлический привод поворотного механизма, и длинный ствол 88-миллиметрового орудия плавно пошел вправо, отыскивая цель. Руки машинально совершали отработанные на тренажерах танкового училища движения, в то время как мозг все еще отказывался до конца поверить в реальность происходящего, силясь подыскать ему какое-то другое, менее очевидное, зато более приемлемое и не столь пугающее объяснение.

«Тигр» тяжело содрогнулся от мощного, отдавшегося в ушах густым похоронным звоном удара. Наклонный броневой лист башни отклонил снаряд, и тот рикошетом ушел далеко в сторону. Попадание расставило точки над «i»: если первый выстрел мог оказаться случайным, то второй, попавший точно в цель, был равносилен старинному «иду на вы». Белобрысый механик-водитель испугано вякнул и, выйдя, наконец, из ступора, выполнил команду: тронулся с места и, направив танк в сторону пригорка, дал газ.

– Вижу! – закричал он. – Они что, охренели?!

Глеб тоже увидел, как из кустов, стремительно набирая скорость, выскочила и пошла прямо на них знакомая «тридцатьчетверка» с белым польским орлом и номером 102 на башне. В голове немедленно зазвучала знакомая с детства мелодия из старого черно-белого сериала, и, мимоходом отметив про себя полнейшую неуместность этого фантомного звукового сопровождения, Глеб скомандовал:

– Держи прямо на него. Поглядим, чего он хочет. Смелее, в лоб ему нас не взять!

Это была правда, наверняка известная экипажу «тридцатьчетверки». Но по каким-то причинам эти чудаки решили проверить аксиому на прочность: а вдруг?..

«Вдруг» не случилось. «Тигр» содрогнулся от еще одного, пришедшегося прямиком в мощную лобовую броню удара, центральный отсек заволокло едким тротиловым дымом, но тяжелый танк даже не замедлил хода.