Он наблюдал за далеким боем почти минуту, слегка поворачивая рогатую стереотрубу из стороны в сторону, а затем, отступив от нее, покосился на установленную на столике в углу старую немецкую рацию. Потом снова глянул в трубу, пересчитал уцелевшие машины, прикинул шансы и решил, что не станет засорять эфир невыполнимыми приказами.

– Опять обманул, стервец! – сквозь зубы процедил Анатолий Степанович и скорым шагом покинул НП.

– Трогай помалу, – сказал Сиверов в переговорное устройство. – Пора возвращаться, у меня есть парочка вопросов к твоему любимому шефу.

Ответа не последовало. Танк не сдвинулся с места, продолжая мерно клокотать работающим на холостых оборотах мотором, и, оторвавшись от прицела, Глеб обнаружил, что остался в машине один. Люк механика-водителя был открыт, на жестяном приборном щитке, выкрашенном, как и все внутри «королевского тигра», в темно-желтый цвет, горел, сигнализируя о перегреве двигателя, тревожный красный огонек. Белого и след простыл, и, осторожно высунувшись из командирского люка, Глеб увидел далеко впереди его мелькающую от кустика к кустику и от бугорка к бугорку сгорбленную фигуру. Петляя, как заяц, Белый бежал в сторону базы, до которой было больше пяти километров.

Впрочем, по-настоящему запыхаться ему было не суждено. Глеб вспомнил об установленном в шаровой подвеске перед местом стрелка-радиста МГ-34, но не успел решить, хочет ли им воспользоваться. Все решилось за него и помимо него: из-за купы ракитника, издалека немного похожей на прильнувшего к земле упитанного кота, протрещала длинная очередь. Белый пригнулся еще ниже, но залечь не успел: новая очередь ударила его в левый бок, опрокинув на землю. Глеб видел, как он приподнялся, силясь не то поползти, не то позвать на помощь, и тут потерявшийся, было, Т-60, выскочив из засады, на полном ходу прошелся по нему гусеницами. Одержав эту не шибко красивую победу, легкий танк круто забрал влево и, отчаянно пыля, скрылся из вида в тех же кустах, из которых только что появился.

Т-III напомнил о себе разорвавшимся неподалеку снарядом. Глеб пригнулся, спустился в башню и захлопнул над собой люк. По броне запоздало простучала пулеметная очередь, за которой последовал еще один выстрел из пушки. Сиверов соскользнул вниз, в кресло водителя, опустил перед лицом броневую заслонку, включил первую передачу и дал газ. Попавший в руки неопытного водителя танк некрасиво, рывком тронулся с места и начал с тупым упорством карабкаться по пологому склону пригорка, на вершине которого дымилось то, что осталось от ИСа. Глеб развернул его, коротко выругавшись, когда от башни рикошетом отскочил еще один снаряд, вывел на относительно ровное место и, наконец, вынул из кармана телефон, который все это время не переставал упорно трезвонить.

– Чем, черт возьми, ты там занят? – с места в карьер напустился на него Федор Филиппович. – Битый час тебе звоню!

– В войнушку играю, – сообщил Глеб. – В танчики. Докладываю: пять уничтожил, два подбил. Осталось еще два, но это уже семечки.

– Прекрати, Глеб Петрович, мне сейчас не до шуток. Только что звонил наш человек с полигона…

Глеб хотел высказаться по поводу «нашего человека» в стане противника, о существовании которого до этой минуты даже не подозревал, но тут «тигр» болезненно содрогнулся от еще одного попадания, пришедшегося в левый борт. Центральный отсек заволокло едким тротиловым дымом, в котором продолжала тревожно рдеть красная лампочка на приборном щитке. Глеб читал, что в «королевском тигре» была предусмотрена автоматическая система пожаротушения, которая, помимо всего прочего, разбрасывала в моторном отсеке гасящую смесь, как только температура в нем поднималась до ста двадцати градусов. Пока что ничего подобного не произошло, и он не знал, в чем причина – в том ли, что воздух в моторном отсеке еще не прогрелся до критической отметки, или в том, что древняя противопожарная автоматика приказала долго жить.