|
- Я скорей готов был бы подозревать дорогого моего Клейтона, или м-ра Филандера. Французы улыбнулись - как офицеры, так и матросы. Было ясно, что эти слова облегчили им душу. - Сокровище пропало уже некоторое время тому назад, - продолжал Клейтон. - Когда мы вынули труп, то он развалился, а это указывает, что тот, кто взял клад, сделал это еще тогда, когда труп был свежий, потому что, когда мы отрыли его, он был целый. - Похитителей должно было быть порядочно, - сказала подошедшая к ним Джэн Портер. - Вы помните, что потребовалось четыре человека для перенесения сундука. - Клянусь Юпитером, - крикнул Клейтон, - это верно! Сделали это, должно быть, чернокожие. Вероятно кто-нибудь из них видел, как матросы зарывали сундук, после чего немедленно вернулся с помощниками, и они унесли сундук. - Всякие такие соображения ни к чему не ведут, - печально сказал профессор Портер. - Сундук пропал. Мы его никогда больше не увидим, как не увидим и клада, бывшего в нем. Одна только Джэн Портер понимала, что эта утрата означала для ее отца, но никто не знал, что она означала для нее. Шесть дней спустя, капитан Дюфрен объявил, что выход в море назначен на следующее утро. Джэн Портер стала бы еще просить о дальнейшей отсрочке, если бы сама не начинала думать, что ее лесной возлюбленный не вернется. Вопреки самой себе, ее стали мучать сомнения и страхи. Разумность доводов этих беспристрастных французских офицеров помимо ее воли, действовала на ее убеждение. Что он каннибал, - этому она никак не могла поверить; но в конце концов ей стало казаться возможным, что он - приемный член какого-нибудь племени дикарей. Мысли, что он мог умереть, она не допускала; было невозможно представить себе, чтобы то совершенное тело, полное торжествующей жизни, могло перестать существовать. Допустив такие мысли, Джэн Портер невольно постепенно стала подпадать под власть других. Если он принадлежит к племени дикарей, он, должно быть, имеет жену-дикарку, быть может - целую дюжину жен и диких полукровных детей. Девушка содрогнулась, и когда ей сообщили, что крейсер на утро уходит, она была почти рада. Тем не менее, именно она подала мысль, чтобы в хижине были оставлены оружие, патроны, припасы и много различных предметов, якобы для неуловимой личности, которая подписалась Тарзаном из племени обезьян, и для д'Арно, если он еще жив и доберется до хижины. В действительности же она надеялась, что эти вещи достанутся ее лесному богу, даже если бы он оказался простым смертным. И в последнюю минуту она оставила ему еще весточку, передать которую поручила Тарзану. Джэн последняя покинула хижину, вернувшись туда под каким-то пустым предлогом после того, как все остальные направились к шлюпке. Она стала на колени у постели, в которой провела столько ночей, вознесла к небу молитву за благополучие своего первобытного человека и, крепко прижав к губам его медальон, шепнула: - Я люблю тебя и верю в тебя! Но если бы даже и не верила, я все же любила бы. Пусть бог сжалится над моей душой за это признание! Если бы ты вернулся ко мне, не было бы другого исхода, и ушла бы за тобой, навсегда ушла в джунгли. XXV НА КРАЮ СВЕТА Когда д'Арно выстрелил, дверь распахнулась настежь, и какая-то человеческая фигура грохнулась ничком, растянувшись во весь рост, на пол хижины. Француз, охваченный паникой, только-что собрался вторично выстрелить в лежащего, как вдруг он увидел, что это белый. |
