— Как раз за фасадом и существует тайна. Отвратительная! Они боятся, как бы она не стала известна!

— «Они»?

— Семья Тарков. Вся. И Вемунд тоже, он замешан. О да, он погряз по колени в дерьме.

— А Лиллебрур?

Ингрид нахмурила брови.

— Я его не вижу. Он кажется совсем безликим. Как будто он прячется. Дай мне платок еще раз.

Элизабет, полностью поглощенная услышанным, протянула ей платок.

— Проклятый Эдвин, — проворчала Ингрид. — Он так ужасно мешает своими несерьезными выходками. Но вот, это появилось опять! Только уж очень расплывчато…

Волнуясь, Элизабет выдохнула и задержала дыхание, чтобы не мешать тетке.

— Там что-то есть. Неизвестное обстоятельство. Горе, настолько тяжелое, что его нельзя вынести. Да! Именно это: настолько тяжелое, что его нельзя вынести. Больше я, к сожалению, не вижу! Можно было бы отстирать пятна крови Эдвина на носовом платке, но тогда исчезнут и вибрации Вемунда Тарка.

Напряжение спало.

— А нет ничего с темным мужчиной, который желает мне добра, или что-то в этом духе?

— Ты что, думаешь, что я путешествующая гадалка, которая гадает направо и налево только для того, чтобы доставить удовольствие?

— Нет, я так вовсе не думаю, — улыбнулась Элизабет. — Я признаю, что вы меня немного напугали, но и разбудили во мне любопытство.

— Во мне тоже, — усмехнулась Ингрид. — Если бы я была на твоем месте, я бы уехала. Хотя бы только для того, чтобы увидеть, что находится за стеной, за фасадом.

— И вы считаете, что я спокойно смогу это сделать?

— Ну, что значит спокойно! Ты должна быть всегда начеку. Особенно это касается Вемунда, который, кажется, хочет использовать тебя в своих целях. Я не знаю, что у этого парня на уме. Я имею в виду, что молодой, красивый холостяк только увидел очаровательную девушку и тут же сватается к ней от имени своего брата. Лишь это само по себе вызывает подозрение!

— Спасибо за «очаровательную девушку», — улыбнулась Элизабет. — Сказать по правде, я сначала немного смутилась. Затем я не на шутку рассердилась! И хотя я вначале почувствовала некую слабость по отношению к нему из-за его притягательной внешности, это чувство очень резко и полностью умерло, как только он закончил свою речь.

— Замечательно, — воскликнула Ингрид. — Но помни то, что я повторяла тебе об этой семье несколько раз. Не делай ошибочных шагов! Это исключительно важно. Будь крайне осмотрительной, выбирая, на кого ты можешь положиться! Поверь мне, там так много фальши и дьявольщины, что ты себе этого даже не представляешь!

Элизабет пообещала быть осторожной. Она внимательно посмотрела на свою родственницу и поинтересовалась, откуда у нее такая красивая кожа, без единой морщины. О возрасте говорила лишь усталость и жизненный опыт в глазах. Разумеется, это было не лицо двадцатилетней девушки! Возраст все же был заметен; каким бы молодым человек ни казался, есть признаки — не поддающиеся определению, невидимые, — которые его, однако, выдают.

— Ингрид, а как вы относитесь к браку по расчету?

— По-разному. Мой сын Даниэль, который любит статистику, утверждает, что такие браки, как ни странно, зачастую бывают счастливыми. Он сам вступил в такой брак, и у него в семье все отлично. Мое собственное супружество началось с общности интересов, а со временем переросло в искреннюю любовь. А почему ты, собственно, интересуешься этим? Тебя пугает мысль о том, что ты выходишь замуж за человека, которого ты никогда не видела?

— Я знаю, что такие замужества в порядке вещей, но я действительно боюсь, это правда.