— Что ж, посмотрим, что будет, — сухо ответил Ник Картер.

И действительно, минут через десять мнимый сенатор Марк Галлан вышел из гостиницы «Арлингтон» и большими шагами направился к трамваю, чтобы поехать к Капитолию.

Когда Ник Картер вслед за этим вошел в здание сената, все встречавшиеся ему по пути люди раскланивались с ним так, как они могли и должны были раскланиваться только с сенатором Марком Галланом.

Положение сделалось более щекотливым, когда он вошел в зал заседаний. Едва он успел показаться, как один из присутствовавших сенаторов встал и через весь зал направился прямо к нему, пожал обе руки и засыпал его целым рядом вопросов, по существу совершенно непонятных для мнимого сенатора.

— Знаете, поговорим об этом после заседания, — ответил сыщик, ловко выпутываясь таким образом из неприятного положения, — откровенно говоря, коллега, у меня голова в настоящую минуту так занята… сами понимаете…

Он вздохнул с облегчением, когда отделался от «коллеги», отправился к месту Марка Галлана и просидел там около получаса. Правда, чуть ли не каждые пять минут к нему подходили сенаторы, но он сумел отвечать на их вопросы так умно, что не возбудил ничьего подозрения.

Но тут появилось новое затруднение: к нему подошел сенатский курьер и подал визитную карточку, на которой была изображена какая-то японская фамилия. Владелец карточки сидел в приемной.

Ник Картер колебался, он не мог знать, какие дела у настоящего Марка Галлана с этим японцем, и ему, кроме того, казалось неудобным выслушивать сообщения, быть может, конфиденциального характера.

Но курьер явился во второй раз и доложил, что японец обещает не задерживать долго сенатора, но просит настоятельно принять его.

Нику Картеру пришлось согласиться.

К удовольствию своему, он скоро заметил, что японец был почти незнаком с Галланом и явился сюда исключительно для того, чтобы заручиться согласием сенатора принять приглашение на банкет, назначенный через три дня.

Ник Картер принял приглашение, руководствуясь тем, что сам Галлан, во всяком случае, имел возможность не поехать на банкет.

Но после того как японец с присущей его расе изысканной любезностью распростился, Ник Картер решил покончить с этой игрой.

Он написал председателю записку, в которой известил его о своем нездоровье, препятствующем ему принять дальнейшее участие в заседании, присовокупив, что, по всей вероятности, ему придется в течение нескольких дней не бывать на заседаниях.

Затем он через западный подъезд вышел из здания Капитолия, завернул на авеню Пенсильвания и дошел до Казначейства.

В течение всего этого времени он зорко наблюдал, не следит ли кто-нибудь за ним, как за сенатором Марком Галланом.

На этот вопрос он, однако, получил ответ, только когда, дойдя до гостиницы «Ралей», он резко остановился и сразу же обернулся.

В тот же момент он убедился, что за ним следят по меньшей мере три лица: японцы в европейских костюмах, и притом так ловко, что даже он не обратил бы на это внимания, если бы не был готов к слежке.

Ник Картер вспомнил, что посетитель, явившийся в Капитолий для того, чтобы пригласить его на банкет, тоже был японец.

Вдруг он заметил, что какой-то господин приближается к нему с очевидным намерением заговорить с ним.

— Мне положительно везет, сенатор, — воскликнул незнакомец, — я уже хотел ехать к вам в Капитолий.

— Для чего именно?

— Барон Мутушими уже говорил с вами?

Ник Картер вспомнил, что японец, пригласивший его на банкет в гостиницу Вилларда, носил именно эту фамилию.

— Да, я беседовал с ним полчаса тому назад.

— И он пригласил вас к Вилларду на банкет?

— Пригласил.