Ещё больше удивился дядя Иван и стал думать, припоминать. Какой такой народ – либо мордва, либо киргизы – шапки такие носят? И вспомнил, что ни у мордвы, ни у киргизов не видел он шапки-будёновки, а видел он их десять лет тому назад, когда были тяжёлые годы и когда здорово красные дрались с белыми.

Стал ещё искать что-либо дядя Иван, но так-таки больше ничего не нашёл.

* * *

В течение двух дней Реммер и Баратов охотились, отдыхали или лазили по горам.

Горы были странные, изломанные, особенно одна. Она была источена ветрами, покрыта низкими корявыми деревьями, и несколько глубоких трещин врезывались в её грудь.

Однажды Баратов, рыская с ружьём по гуще, оступился и едва успел ухватиться за корень соседнего дерева. Он вытянул ногу из какой-то ямы, посмотрел вниз и содрогнулся: под ногами был тёмный глубокий колодезь, с краями неровными и заросшими мхом.

Баратов позвал Виктора, оба легли на землю и свесили головы вниз… Дна не было видно, но снизу доносился шум быстро текущей воды. Там, в темноте, бился о камни и плескался уносящийся куда-то невидимый поток.

Зажгли бумагу, бросили, и она долго огненной бабочкой летела в чёрную пустоту, наконец упала, но тот час же, прежде чем успела потухнуть, точно чья-то невидимая рука, – подземная вода быстро рванула и унесла её прочь.

– Чёрт! – крикнул Реммер, потому что тяжёлый камень, зацепившись острым углом за тонкий ремешок фляги, потянул Реммера вниз. Ремень оборвался, и камень с флягой бухнул где-то далеко внизу.

– Жалко, – сказал Реммер, – там у меня было горячее какао…

– Теперь простынет, – пошутил Баратов.

– Нет, у меня термос выдерживает температуру приблизительно до полутора суток.

По пути обратно Баратов подстрелил жирную утку, и оба долго возились, очищая и зажаривая её на сыром деревянном вертеле.

– Когда повернём обратно? – спросил Баратов. – Завтра?

– Да, утром.

– Утром… – в раздумье протянул Фёдор, – ну что же, можно и утром.

Он помолчал немного, потом добавил:

– Виктор, а ведь правда, странная какая-то гора?

– Чем?

– Так… Вся изрезанная, какие-то провалы, где-то под землёй вода шумит… Я ночью проснулся, и мне показалось, точно над ней зарево какое-то… Так, чуть видно… Будто бы огонь в середине её.

– Откуда тут быть огню? Это заря, должно быть, была, – ответил спокойно Реммер, отрывая зубами мясо от куска зажаренной птицы.

– Виктор! – спросил опять Баратов, перескакивая на новую мысль. – А как ты всё-таки веришь, что Штольц бывший белый офицер? Ведь вот из Киева не подтверждают.

Реммер нахмурился и отбросил обглоданную кость.

– Нет, не подтверждают, а сообщают только, что после стольких лет выяснить почти невозможно. А кроме того, я же тебе говорил, что давно, ещё в Париже, в кабачке «Цыганская жизнь», мне подавал карточку человек, удивительно похожий на Штольца.

– Ну?

– Ну, ничего не «ну»! Тот кабачок эмигрантский, и все официанты в нём – бывшие офицеры.

Он подумал, потом добавил:

– Теперь ящик взломан.