Послышался треск, какие‑то шорохи, потом хлопнула дверь и в телефоне снова послышался голос Людмилы.

– Провода не хватает до ванны; к следующему разу удлиним. Аркадий через четверть часа выйдет…

– Пусть вылезает немедленно и одевается, – вскипел Тумов. – Через десять минут заеду за ним. Он должен быть готов, или заберу его голым! Будьте здоровы.

Не дожидаясь ответа, он бросил трубку, схватил пиджак и ринулся из комнаты.

* * *

Длинный министерский ЗИЛ нырнул в зелёный коридор бульвара в Сокольниках и, скрипнув тормозами, замер у подъезда десятиэтажного дома. Не успел Тумов выбраться из машины, как стеклянная дверь в подъезде распахнулась. На улицу вышел невысокий худощавый человек лет тридцати пяти, в сером костюме и высоких – до колен – коричневых ботинках с толстыми шнурками. Его влажные тёмные волосы были гладко зачёсаны назад, в зубах торчала чёрная изогнутая трубка; на длинном, чуть горбатом носу прочно сидели большие очки в роговой оправе. За спиной висел небольшой рюкзак, в руках был геологический молоток с длинной рукояткой. Человек неторопливо шагнул к ЗИЛу и протянул руку к дверце машины.

– Куда собрался, Аркадий? – подозрительно спросил Тумов, помогая приятелю устроиться на заднем сиденье. Озеров чуть шевельнул бровью.

– Кажется, ты сказал Люде, что мы должны немедленно ехать куда‑то?

– По‑видимому, но… не буквально сейчас. Может быть, ночью или завтра. Через несколько минут все будет ясно.

Озеров пожал плечами, словно желая сказать, что это не меняет дела, и откинулся на спинку сиденья.

– Можно ехать? – негромко спросил шофёр.

– Да, – бросил Тумов.

– Нет, – сказал Озеров.

Он вынул изо рта трубку и указал ею на девушку в ярком платье, которая бежала к машине, размахивая косынкой.

– Вот, – сказала девушка, подбегая, – всё, что успела… Возьмите…..

Она сунула Тумову нейлоновую сетку, в которой лежали свёртки, консервные банки и бутылка, запечатанная сургучом.

– Людмила Михайловна, – взмолился Тумов, – помилуйте! Мы ещё… не того…

– Не спорьте, – перебила девушка. – И, между прочим, это не вам, а Аркадию. Держите и молчите. А если не сразу уедете, приезжайте вечером оба… Ну, счастливо – ни пуха ни пера…

ЗИЛ чуть дрогнул и, набирая скорость, покатил к центру города. Тумов, закусив губы, глядел в зеркало. Там была видна Люда. Она стояла неподвижно у края тротуара, опустив до самой земли цветную косынку.

– Когда и куда ты собирался ехать этим летом? – спросил Тумов после того, как фигура девушки исчезла за поворотом.

– Послезавтра в Петропавловск‑на‑Камчатке.

– Так и думал…

– Надеюсь, ты вытащил меня из ванны не за тем, чтобы объявить это?

– Надейся, дружище. Пока я сам знаю очень мало…

– Приехали, – объявил шофёр и затормозил машину возле мраморных ступеней, ведущих к высоким дубовым дверям.

* * *

Когда они вышли из министерства, была глубокая ночь. Уличные фонари не горели. Луна ярко освещала пустынные улицы. Прохожих не было видно. Откуда‑то издалека доносились редкие гудки электровозов.

– Пошли ко мне, – сказал Тумов, – всё‑таки ближе.

Он перебросил за плечо рюкзак Озерова, раскурил сигару и зашагал в сторону Красной площади. Озеров не отставал, хотя рядом с массивной фигурой Тумова казался совсем маленьким. Сжимая в зубах потухшую трубку, шёл рядом с приятелем и помахивал в такт шагов сеткой, набитой пакетами.