Не монголы тучей неслись к стенам - это бежали подгоняемые плетьми крестьяне, захваченные в соседних поселениях или в окрестностях Нисибиса. Монгольские всадники безопасно скакали среди них, зная, что в своих осажденные стрелять не будут. От летящих стрел небо над Нисибисом стало черным. Легионеры замешкались, кое-кто даже опустил винтовки. Немолчный вопль отчаяния повис над городом - ополченцы узнавали своих родственников и друзей и выкрикивали их имена, как будто это могло спасти пленных.

- Огонь! - рявкнул Рутилий.

Одна из пушек на бастионе плюнула картечью. Бегущие к стенам пленники полегли, будто десница великана раскидала их по полю.

К Рутилию подскочил немолодой ополченец.

- Мы не можем стрелять! Не можем! - кричал он на латыни с сильным акцентом. - Там мой брат и мой племянник. Не могу.

- Огонь! - орал трибун. - Или на штур! Антиохии ты побежишь впереди монголов, а свои будут стрелять в тебя.

Римляне наконец открыли огонь. Несколько горожан кинулись на легионеров, и на стенах завязалась настоящая потасовка. Лишь когда Рутилий застрелил двух бунтарей, среди защитников воцарилось подобие порядка. Трибун приказал по мере возможности целиться в монголов, но приказ этот был невыполним - варвары всякий раз укрывались за пленными. Выстрелы, казалось, вообще не причиняли наступающим вреда. Если кто и падал, то на его место тут же становился другой и продолжал бег. Зато стрелы жалили смертоносными осами. То там, то здесь слышались крики боли и проклятия. В нескольких местах одновременно разорвались гранаты монголов.

- Вот из чего они стреляют, - сказал Квинт, указывая на черную трубу, которую держал на плече монгольский всадник. - Назовем это гранатометом.

- Откуда такая вещь у варваров? - изумился Элий.

- Они захватили империю Цзинь. А китайские инженеры мастера на всякие штучки. Сними-ка этого красавца, - приказал Рутилий Неофрону.

Преторианец прицелился. Монгол взмахнул руками, уронил свою черную трубу и, слетев с коня, утонул в сером море пленных.

- Гранаты беречь. Патроны тоже, - приказал трибун.

В такую минуту надо ни о чем не думать - просто стиснуть внутри себя что-то жалкое, рвущееся наружу, скулящее. Элий не знал, что он подавляет в себе - безумный ужас или безмерную жалость.

"Нас слишком мало..." - толыо и позволил себе подумать Элий.

Взгляд его упал на сидящего в тени зубца ополченца в стеганом самодельном нагруднике и в шлеме, постоянно сползающем на глаза. Широченные лазоревые шаровары скрывали округлость бедер. Женщина? Все может быть. Женщины вступали в ополчение порой охотнее мужчин - они прекрасно знали, что ждет их в случае падения стен. Ополченец повернулся, и Элий узнал Роксану.

- Что ты здесь делаешь? Тоже собираешь материал для книги?

- Почему бы и нет? - отвечала она, клацая зубами.

- Стрелять по всадникам с черными трубами! - отдал приказ Рутилий.

И тут же граната ударила в полуразрушенный зубец стены. Осколки кирпича, известковая пыль. Вопли боли и отчаяния. Двое раненых и один убитый. Все трое горожане.

Первая лестница ткнулась лапами в стену. Визжа, наверх полезли атакующие. Пленные впереди, монголы сзади. Вниз полетели гранаты. Лестницы разлетались щепками, гроздья людей ссыпались вниз. Под стенами образовалось кровавое месиво. Оно чавкало под босыми ногами вновь прихлынувших к стене пленников. Несчастные толпились внизу, ожидая своей очереди. Будто не за смертью явились сюда, а за хлебом.

В одном месте нападавшие добрались почти что до края стены. Брошенная вниз граната убила нескольких людей, но не причинила лестнице никакого вреда. Двое гвардейцев пытались оттолкнуть лестницу шестом, но им недоставало сил. Элий бросился к ним. Квинт - следом. Вчетвером они уцепились за шест и налегли. Лестница принялась выпрямляться.