- Не лги сам себе, Элий, - покачал головой Проб - как в ту минуту был он схож с сыном своим Марком, центурионом-следователем, и своей проницательностью, и даже своей мимикой. - Ты мыслишь вовсе не как все. Иначе бы Логос не избрал тебя проводником в этом мире.

- Логос? - переспросил Элий.

- Тот, кого ты называешь Юием, Вером. Он - бог. Ведь ты знаешь это?

- Вер... Он здесь? Что с ним?

Ах, если бы Вер был здесь. Вдвоем им все под силу! Если у тебя есть преданный друг - считай, что ты сильнее других не вдвое, а в сотни раз. Вдвоем с Вером они отстояли бы Нисибис.

- Он готовится к битве, - отвечал Проб. - Молись богам, чтобы он победил.

- К битве с кем? - спросил Элий. И вдруг почувствовал, что внутри него все холодеет. Бог мог сражаться только с богом.

Юния Вера разбудило ржание коня. Вер выполз из пещеры, где спал, накрывшись бараньей шкурой, и с изумлением смотрел на стоящую на уступе женщину. Женщина держала на поводу коня, который... нет, не стоял, а висел в воздухе, перебирая копытами. Конь был бел и с крыльями. Пегас! Странный сын Медузы Горгоны и Посейдона, на котором любил разъезжать сам бог Аполлон. Конь, которого стихоплеты объявили своей собственностью. Сейчас Пегас был оседлан. Но вряд ли это придало ему воинственности. Пегас был конягой весьма упитанной лоснящийся круп казался слишком массивным по сравнению с тонкими длинными ногами. Конь почему-то постоянно скалился, обнажая крупные желтые зубы, чем напоминал Веру поэта Кумия. На стальных стременах сверкали первые лучи зари. Так же как и на золоченом шлеме и броненагруднике смуглолицей женщины.

- Белонна! - изумился Юний Вер.

- Тебе нужен конь для сегодняшней битвы- вот я и привела конягу, отвечала богиня войны, сестра и единомышленница Марса.

- Этот жирный! Да он на своих голубиных крылышках и взлететь-то не сможет. Разве что пернет изо всей силы, и его понесет реактивная тяга, - скептически поглядел на Пегаса Вер. - Сколько тысяч лет миновало с тех пор, как он принимал участие в бою с Химерой?

Пегас обиделся.

- Я летаю каждый день. По десять-двенадцать часов, от одного поэта к другому. Едва поспеваю.

- Отчего же ты так разжирел? От сочинений стихоплетов? Значит, тебе слишком часто попадались вирши графоманов, и тебя разнесло, как от обилия мучного. Ладно, надеюсь ты не врешь и в самом деле сможешь заменить боевого коня.

- Что? Ты хочешь лететь на мне в битву? - В черных выпуклых глазах Пегаса мелькнул неподдельный страх. - Я не планировал драться. Думал: буду вдохновлять тебя стихами. Вдохновлять - это бывает куда важнее, чем участвовать в битве. Поэты сражаются стихами. Я знаю столько стихов. Вот к примеру:

Рати троянские, всех их громадой, как пламень, как буря, Гектору вслед с несмиримой горячностью к бою летели...*

* Гомер. "Илиада". Перевод И. Гнедича.

Цитата Пегаса напомнила Юнию Веру слова Авреола о том, что он знает "Илиаду" и "Одиссею" наизусть. Юний Вер теперь тоже знал Гомера наизусть. Но цитировать у него не было охоты. Вряд ли его противник ценит словесные изыски.

- Я не могу сражаться... - бормотал Пегас. - Что будут делать поэты, если я погибну?

- Твоя мать умерла и не будет оплакивать твою гибель, пусть хотя бы это тебя утешит.

- Меч, - сказала Белонна и сняла с себя перевязь с мечом.- Нагрудник...- и отдала свой броненагрудник.- Шлем...- и сдернула сверкающий позолотой шлем с черных кудрей.

Все пришлось Юнию Веру впору.

- Оружие! Оно красиво сверкает лишь в стихах или на музейных стендах, хныкал Пегас. - В жизни я терпеть не могу сталь. Зачемсражаться, если можно слагать стихи. И стать бессмертным. В слове истинное бессмертие:

Воздвиг я памятник вечнее меди прочной

И зданий царственных, превыше пирамид;

Его ни едкий дождь, ни Аквилон полночный,

Ни ряд бесчисленных годов не истребит*.