— Если шляпа была счастливым талисманом, то почему профессор отдал ее мне?

— Ты ему понравилась, моя дорогая. — Пан Коленка благосклонно взирал на меня. — Напоминаешь ему горячо любимую внучку. Он сказал, что ему по душе такие сумасбродные девчонки.

— Он даже не вспоминал, что выловил эту шляпу в море… Но была ли она той самой?..

— К сожалению, все говорит о том, что это была та самая шляпа.

— Откуда вы знаете?

— Потому что под отворотом внутри шляпы была газетная прокладка.

Возглас удивления не сорвался с моих уст лишь потому, что я просто окаменела. Какое невезение! Держали в руках шляпу за сто тысяч, а теперь у нас фига с маслом!

— Я не видела этой прокладки, — проговорила я после недолгого молчания.

— Но ее видел профессор и выбросил, так как шляпа была ему мала.

— А листок?

— Листка, говорит, не заметил. Возможно, выбросил вместе с газетной прокладкой.

— Вот тебе на! — вздохнула я.

— Сплошное несчастье! — посетовал виолончелист. — И к тому же нет шляпы.

— А для чего вам шляпа, если в ней не было листка?

— Не уверен, что не было. Мог там быть, так как я, помнится, засунул его очень глубоко.

— А почему вы спрятали листок в шляпе?

— Это у меня давняя привычка.

— И вообще, что это был за листок?

Пан Коленка всмотрелся в меня сквозь толстые стекла, будто только сейчас увидел.

— Я же говорил тебе, что до среды не могу этого сказать.

— Не много же времени вам осталось, — колко заметила я.

Он поднес руку к лицу и глубоко задумался.

— Да, Девятка, у меня осталось мало времени, и к тому же кто-то унес шляпу из моей комнаты. Я был тогда так ошеломлен появлением профессора, что забыл запереть дверь.

— А папка? — испуганно вскричала я.

— Папка? — с трудом выдавил из себя внезапно побледневший пан Коленка. — Что ты знаешь о папке?

— Очень прошу меня извинить, но тогда… я… я не только присматривала за бобами. Так случилось, что я случайно заглянула в футляр, потому что… потому что хотела посмотреть, как выглядит виолончель.

Пан Коленка опустил голову.

— Папку, к счастью, не забрали, только шляпу. — Он вдруг выпрямился и изо всех сил шлепнул ладонью по бедру. — Но кому могла понадобиться эта шляпа, ведь… — Он оборвал фразу и удрученно развел руками.

— Ведь, — продолжила я за него, — вы кричали на все кафе, что потеряли целое состояние.

— Я все это кричал?

— Может быть, еще больше… Вы наделали много шуму и совершенно напрасно повесили объявление. А теперь не можете себе простить и еще удивляетесь…

— Да, — горестно вздохнул он, и снова передо мной был совершенно отчаявшийся человек. — Да, моя дорогая Девятка, потому и повторяю, что я погиб.

У него был столь плачевный вид, что жалко было смотреть.

— Еще не все потеряно, — подбодрила я его. — Не надо падать духом и отчаиваться, это вам не поможет. Я постараюсь найти эту шляпу. Может, скажете, кого вы подозреваете…

— Конечно, этого прохвоста Кардасевича, — оживился пан Коленка.

— Но ведь Кардасевич играл тогда в бридж.

— Это еще не известно.