— А я и не хочу смотреть их внимательно, мне неинтересно! Это ты по полчаса смотришь каждую картинку!

— Послушай, я лучше знаю… — начал Петя, но Катя его перебила.

— «Я лучше знаю», «я лучше знаю»! — передразнила она. — Вечно ты все лучше знаешь! Тоже мне, учитель нашелся! Вот не буду смотреть с тобой картинки! Сама возьму другую книжку и посмотрю!

И не успел Петя ее остановить, как она пододвинула стул к стеллажам и попыталась снять одну из книг с самого верха, где стояли самые большие и красивые альбомы. Девочка дернула за корешок, но тяжелый альбом удержать не смогла, и он полетел на пол, увлекая за собой еще несколько. Катю чудом не шандарахнуло по голове одним из тяжелых томов. От испуга она заревела.

— Что ты натворила! — Петя вскочил на ноги, отложив альбом в сторону.

— Это ты виноват! — всхлипывала Катя. — Если бы ты… не…

— Да замолчи ты! — прикрикнул Петя, наклоняясь, чтобы собрать разлетевшиеся по полу альбомы — и вдруг замер как вкопанный. — Не реви, я сказал! — повторил он, Катин плач теперь мешал ему сосредоточиться.

Уловив странные новые нотки в голосе Пети, Катя перестала плакать и с удивлением поглядела на брата. Он опустился на колени и разглядывал раскрывшийся альбом — разглядывал с таким вниманием, что позабыл все на свете.

— Что ты там увидел? — спросила Катя.

— А?.. Подожди… — рассеянно отозвался брат. Он увидел репродукцию карандашного рисунка, под которым стояла подпись: «Портрет доктора Пияшева». Не веря глазам, боясь сделать лишнее движение, Петя наконец решился посмотреть на обложку. Это был альбом знаменитого русского художника Врубеля. Петя опять стал разглядывать случайно открывшуюся страницу. В глаза ему бросился кусочек текста под картинкой: «Среди врачей психиатрической клиники, где Врубель провел свои последние годы, не переставая при этом интенсивно работать, он особенно тесно сдружился с доктором Пияшевым, умным и образованным человеком. Сохранилось несколько рисунков Врубеля, по которым видно, как тепло он относился к своему врачу. Известно, что для доктора Пияшева Врубель исполнил изразцовое панно для камина — один из вариантов своего «Князя Гвидона», — но местонахождение этого панно неизвестно, и оно считается утраченным».

На шум прибежала хозяйка.

— Что тут у вас? — спросила тетя и, увидев кавардак на полу, всполошилась: — Как же вы?..

— Извините, тетя Вера, — сказал Петя. — Мы нечаянно. Просто хотели альбомы поглядеть. Мы в одну секунду все приберем, честное слово.

Катя с благодарностью взглянула на него. Она знала, что брат ее ни за что и никогда не выдаст, но всякий раз, когда он ее в чем-нибудь покрывал, это было для нее как впервые.

Притом наблюдательная Катя заметила, что с братом творится что-то странное. Он ее даже не отругал, даже кулаком не погрозил…

— Ну, хорошо… — со вздохом согласилась тетя, успокоенная тем, что жертв и разрушений нет. — Поставьте все на место и впредь будьте поосторожней.

И она опять удалилась пить кофе и болтать с сестрой.

— Так что ты там увидел? — повторила Катя.

— Ничего особенного, — ответил Петя, уже немного пришедший в себя. — Просто один рисунок очень понравился и захотелось поближе его разглядеть.

Он припоминал изразцовые картины Врубеля в Абрамцеве, куда как-то ездил с родителями погулять. Они переливались всеми цветами радуги. Это было фантастическое зрелище!

Значит, вот из-за чего весь сыр-бор?.