Его пробовали разбудить, через воронку вливая ему в рот кофе. Несмотря на помощь Ноя, из этой затеи ничего не вышло, все закончилось перепачканными обоями и креслами. Когда миновала опасность, что Фарид впадет в кому, они смогли оставить его спокойно проспаться после джина. Рано или поздно весь алкоголь должен из него выйти. А потом, на корабле, Фарид встретит других девушек. Он каждый день будет пьян, но не от вина. Жан‑Люк принял два решения. Назвать свой парусник «Черным ангелом». Убедить Фарида купить его на двоих, чтобы выходить в море вместе. Жан‑Люк скопил уже приличную сумму, так что завершить дело будет нетрудно. Фариду нужна цель, настоящая жизнь, а не унылое существование. Жан‑Люк научит его морскому делу. А насчет Ноя посмотрим.

Если Фарид и в самом деле захочет взять его с собой, что ж, можно попытаться.

Конечно, прежде всего надо будет прояснить эту непонятную ситуацию на Пассаж‑дю‑Дезир. Однако Жан‑Люк научился быть терпеливым, как моряк, готовый, рискуя своей шкурой и своим судном, провести тринадцать дней и двенадцать ночей в океане, мотаясь, например, между Сен‑Мало и Пуант‑а‑Питр. В любом случае, убил Фарид Ванессу или нет, Жан‑Люк решил взять его на борт. Но остался еще один немаловажный вопрос: куда Фарид дел свои деньги? Жан‑Люк скупил в киоске все газеты и, усевшись перед телевизором, принялся переключаться с канала на канал. Но ни один журналист, рассказывавший о деле Ванессы Ринже, не упомянул о наличии мешка, набитого деньгами. Это могло означать что угодно: что полиция хранит эту информацию в секрете, что соседки Ванессы скрыли деньги, или ‑ наилучший вариант ‑ что Фарид сам их куда‑нибудь припрятал. Сценариев было хоть отбавляй.

Между тем Жан‑Люк несколько раз пытался сосредоточиться на том, что делает ангел, и наконец, после долгих стараний, ему это удалось: он увидел ангела с опущенной головой, привязанного за ноги к черному дереву, лишенному листьев. Его крылья были сложены, как у гигантской летучей мыши. Жан‑Люк взял Фарида за руку и осторожно встряхнул ее, так что серебряные кольца засверкали в бледном луче солнца.

‑ Эй, парень! Ты больше не знаешь, кто ты есть, а? А я, веришь ли, никогда этого не знал. Теперь у нас есть нечто общее. Хочешь ты этого или нет.

6

Около восьми вечера, когда была выкурена пачка сигарет, а «Сикстинская капелла» упорно не желала складываться, Лола Жост решила, что сейчас самое время пойти в город пообедать. Зная Максима Дюшана, можно было предположить, что его ресторан будет открыт, невзирая на катастрофу, обрушившуюся на юные головы Хадиджи и Хлои. «Дневные и ночные красавицы» были настоящим оплотом благополучия, скромным местом встречи завсегдатаев, которым предлагались вполне умеренные цены. Маленький ресторан без претензий. Хороший, простой и не особенно дорогой. Так сказать, парижская редкость.

Лола Жост надела плащ и ботинки, сунула в карман непочатую пачку сигарет, вынула зонтик из фарфоровой подставки, украшенной драконами (это был подарок ее сына, обладавшего единственным недостатком ‑ он любил китайские безделушки), и направилась к Пассаж‑Бради. Поднимаясь по улице Фобур‑Сен‑Дени, Лола подумала, что если дождь в ближайшее время не прекратится, то те, кто предсказывает еще более страшный, чем в 1910 году, разлив Сены, в конце концов окажутся правы.

Ворвавшись в крытый переход, ветер принес хорошо знакомые запахи, среди которых выделялся аромат карри. «Красавицы» были единственным в своем роде заведением в сердце улицы, напичканной индийскими ресторанами. Несмотря на сквозняк, Лола помедлила, изучая выставленное снаружи меню. Овощи, фрукты, сосиски, говядина, дикая утка, десерты… Однако десерты Лолу Жост никогда не интересовали. Она обожала соленое и спиртное.

Сквозь витрину она разглядела Эдуарда, сына продавца газет. На нем был большой черный фартук, и он прислуживал вместо Хлои и Хадиджи.