Он повесил трубку и вышел на Хей Хилл. Было четверть восьмого. Он направился в сторону Албермарл стрит к Джуэл Клубу.

Он подумал о том, что вечер у Ланселота будет не из приятных. Он представил себе, что Ланселот проведет часа два-три, не находя себе места, пытаясь отгадать, что Калагэн собирается с ним сделать. Калагэн усмехнулся, довольный собой.

* * *

Мисс Паула Роше, которая скромно сидела в углу помещения Джуэл Клуб, смотрела через стол на Калагэна с дружелюбием, граничащим с обожанием. Она уже поглотила великолепный обед и с удовольствием выпила три коктейля и почти две бутылки шампанского. Она с большим изяществом держала в своих длинных пальцах ножку фужера, отставив мизинец, что, по ее убеждению, соответствовало представлению о хороших манерах.

Мисс Роше была близка к тому, чтобы довольствоваться жизнью. Пусть войны начинаются и кончаются, думала Паула, а я вот здесь, и все тут. Она считала, что она прекрасно выглядела, – правда, первые признаки появились… чтобы замаскировать начинающие полнеть бедра, ей приходилось втискивать их в одежду на два размера меньше.

Грудь ее была упакована в новый лифчик, изобретенный некой дамой, понимающей что значит "высокая грудь", и он соответствовал своему назначению на сто процентов.

У Паулы было ощущение, что она "на высоте", во всем где было нужно. После сорока пяти минут борьбы не на жизнь, а на смерть перед зеркалом в своей спальне, ее лицо приобрело персиковый оттенок, наложенный слоем не меньше одной шестнадцатой дюйма в толщину. Ее брови, выщипанные до предела, самой ей казались верхом совершенства – даже если на беспристрастный взгляд они напоминали дорожку, оставленную неразумной и хилой сороконожкой, лапки которой были вымазаны индийскими чернилами. Веки ее, подкрашенные синей тенью, хотя и могли вызвать у какого-нибудь стороннего наблюдателя предположение, что Паула около трех лет не высыпалась как следует, по мнению самой Паулы, выражали некую изысканную усталость и склонность к любви – и уж, конечно, были знаками высшего благородства.

Она сказала:

– Мне… Я всегда была из тех, для кого большое значение имеет чувство собственного достоинства  – именно это я хочу сказать

– "чувство собственного достоинства", и я не имею в виду ничего другого. Моя квартирная хозяйка, – в общем, я называю ее хозяйкой, хотя она скорее для меня прислуга – так вот, она на днях сказала мне: "Мисс Роше, что меня беспокоит, так это эти самые немцы. Что мы будем делать, если они придут сюда?"

– Я набросилась на нее, – продолжала Паула. – Я сказала: "Если они придут сюда, миссис Карровей… если такое произойдет, тогда вам потребуется прежде всего воинственный дух и чувство собственного достоинства, особенно чувство собственного достоинства".

Она говорит: "О, ну и что хорошего из этого выйдет? Им не нужно чувство собственного достоинства; то, что им нужно – это пара гранат". Тогда я опять набросилась на нее и сказала: "Миссис Карровей, гранаты – это для солдат, но женщине, если она леди, нужно чувство собственного достоинства. Если бы мне пришлось столкнуться с немецким офицером высокого ранга, я бы просто пожала плечами и сказала: "Герр капитан, мне бы хотелось, чтобы вы поняли, что здесь у вас ничего не выйдет. По крайней мере, с Паулой Роше номер не пройдет" и я бы окатила его ледяным взглядом". "Да, конечно, – говорит она. – Но, предположим, что ваш взгляд на него не подействовал. Что тогда, мисс Роше?"

"Тогда и только тогда, – сказала я ей, – я бы использовала другие методы. Возможно, я разделалась бы с ним, но по своему, как подобает настоящей леди, – сказала я ей. Потом я говорю: "На худой конец всегда есть утюг… но прежде всего чувство собственного достоинства.