|
Соня была не слишком глубока и не очень широка, разве что в половодье разливалась. Лениво протекая сквозь огромные луга, временами скрываясь под сенью деревьев, Соня, не торопясь, добиралась до Велны и пропадала в ней. А Велна – река большая, говорят, если долго плыть по ней на юг, можно даже добраться до моря. Летом на реке можно увидеть множество лодок, а порой и величественные огромные ладьи с раздутыми парусами и ощетинившимися веслами. Аграфена была несколько раз в прибрежных селах, отец брал ее с собой на ярмарки, где кружева ее да вышивки большим спросом пользовались, но от ее родного Глухова это было далеко, несколько дней пути на телеге. Подивилась девушка, как же это они смогли очутиться у реки так быстро, да еще пройдя пешком через лес.
Долго удивляться ей не пришлось. Впереди у самого берега заметила она согнувшуюся фигурку. Подойдя ближе, разглядела Груня, что это девочка лет двенадцати полощет белье в проруби. Руки у нее совсем красные, а личико посинело от холода. Лед на реке хоть еще и не тронулся, но коварен лед весенний, в любой момент под ногами проломиться может, особенно после недавней оттепели. Пожалела Груня девочку, хотела уж было окликнуть своего спутника, спросить, нельзя ли чем помочь бедняжке, а он и сам к ней обернулся. – Что, – спрашивает, – помочь хочешь? Кивнула Груня молча. – А чем ты ей поможешь? – серьезно спросил Тимошка. – Разве что белье за нее прополощешь? Так ей сейчас другая работа найдется, да не легче этой. Ты ж сама в деревне выросла, все о жизни крестьянской знаешь. Не нашлась девица, что в ответ сказать, голову опустила и дальше за спутником своим поспешила. Шли они до самого вечера вдоль реки, не заходя в попадавшиеся на пути селения, по накатанной дороге шагалось легко, много народу им по пути встретилось, и у каждого своя беда, у кого маленькая, у кого большая. Нелегко живется люду далеченскому, подумала Груня, кого ни возьми, каждый в помощи нуждается. Да и то сказать, вон, староста их деревенский, Прокопий, разве потащится в дорогу, когда ветер стылый до костей пробирает, да путь ненадежен, в любой момент может грянуть либо поздняя метель, либо ранняя оттепель, и все: непролазными станут дороги далеченские. Не будет пути ни для полозьев, ни для колес, ни конским ногам, ни человеческим. Только большая нужда гонит людей в дорогу в такую погоду да служба подневольная. Как же бедной Груне найти того, кто больше других в помощи нуждается? Ведь помочь-то она лишь кому-то одному может, таково условие владычицы лесной. Занятая своими мыслями, перестала Груня смотреть по сторонам, не заметила, как совсем стемнело, как дорога свернула в лес, и теперь вместо завораживающего взгляд речного простора перед глазами стеной стояли черные стволы деревьев, да и сама дорога больше напоминала тропинку, две телеги на ней точно не разъехались бы. Вдруг идущий впереди Тимофей остановился настолько неожиданно, что Груня с разбегу уткнулась в его спину. Обернувшись, он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию, и указал вперед. Впереди сквозь черные стволы мелькали ярко-красные искры, слышалось веселое потрескивание сучьев и доносились негромкие голоса. – Не пугайся, – шепнул Тимофей, – то не разбойники лесные, обычные путники, которых, как и нас с тобой, ночь в дороге застала. Пойдем попросимся к их костру, ночь скоротать. Ты сама в разговоры их не вступай, только слушай, спрашивать о чем будут, молчи, я сам отвечу. Послушаешь, у кого беда какая, да к утру, прежде чем солнце взойдет, должна решение принять – А как же я помогу-то? – не удержалась Груня от вопроса. – Ведь, кроме рукоделия, ничему я не обучалась. – Обучишься, – улыбнулся Тимофей, – если захочешь, конечно. А сейчас все просто, укажи мне на того, кого выбрала. К кому с вопросом обратишься, тому помощь оказать и решила. Все ли поняла, девица? Тогда пошли. |
