– Запомни, сроку тебе даю лишь три дня и две ночи, так что не медли, напоследок дела не откладывай!
Щелкнул кудесник пальцами, и паренек вновь на дорогу попал, как раз в том самом месте оказался, где он после побоев крестьянских очнулся. Светало. Ночь пронеслась незаметно; наступал новый день; день, суливший лишь новые тяготы и испытания.
Уж солнце встало и половину пути до зенита проделало, а Чик все на околице мерз и не решался в деревню войти. Трудно возвращаться туда, где тебя побоями да собаками встретят; трудно решить задачу, как в дом богатея пробраться да в подвал проникнув, справедливость восстановить. Все думал и думал воришка, как ему до сундука заветного Добраться, а между думами теми мысли о побеге ему приходили. Казалось бы, чего проще? Вот дорога в город, а в запасе еще почти три полных дня. Манило парня желание за стеной высокой да пиками стражи от колдуна укрыться, ведь тот в город не ходок, да и подручных его – волков – люди не жалуют. Уж решился было Чик наказ не исполнить, да испугался. А что, если житель лесной не только зверями дикими, но и крысами городскими, псами цепными и прочей живностью повелевать может? Что ж ему целый век маяться, от шавок лаючих да коров бодливых хоронясь? Можно было, конечно, в другой город или в земли заморские податься. За срок, ему милостиво отведенный, далеко можно убежать, если повезет, то и до границы Далечья добраться. Велик был соблазн, остро желание самым легким способом проблему разрешить, да только не хотелось парню до конца своих дней в страхе перед местью колдовской жить и прятаться.
«Нет, надлежит мне все же сундук проклятый запереть и волю чародейскую исполнить!» – твердо решил парень и, тяжко вздохнув, к дому Налимыча отправился, но только не открыто, а тайно, огородами.
Деревня – не город, прокрасться задворками оказалось куда сложнее, чем Чик предполагал. В каждом втором дворе псы, к чужакам неприветливые, его поджидали да малые детки, что в любую погоду баб снежных лепят, снежками кидаются да по-иному озорничают. Двигаться осторожно вору приходилось, а бывало и долго выжидать, на обледеневшей крыше сарая или в сугробе под плетеной изгородью отлеживаясь. Лишь ближе в полудню оказался продрогший и промокший Чик на крыше соседского с Налимыча хоромами дома. Чтоб хоть чуть-чуть согреться, парень возле печной трубы прилег и затаился, за владениями деревенского богача наблюдая.
С последнего и единственного посещения вражьего дома всего день да ночь прошли, а многое изменилось. Не только жаден Налимыч был, но и опаслив. Открыв для себя путь к обогащению легкому, сделал мужик все, чтоб добро, нечестным способом приобретенное, от соседей-завистников и прочих людишек обезопасить: удвоил число псов да с цепей их спустил, детинушек плечистых, на службе у него состоящих, дубинами да топорами вооружил, дверь дома стеречь их заставил. Но больше всего не понравилось вору, что возле ворот маленький костерок горел, а трое латников при мечах грелись. По виду воителей сразу было ясно – наемники заморские, бывалые мастера войн и охраны.
«М-да, недешево крестьянину воители чужеземные встали. Охранники наемные в зиму золотой за три дня берут, а в иную пору и того дороже! Видно, на большие прибытки скупердяй рассчитывает, коль так потратился, – подумал Чик, ладонью потекший нос утирая. – И что же мне делать? В дом богача никак не проникнуть, по крайней мере до темноты, да и ночью шансов маловато незамеченным до подвала добраться!»
Жаль было вору полдня зазря терять, на крыше бока отлеживать. В тепло пареньку продрогшему хотелось, но выхода иного не было. Темнота – единственный союзник, лишь темнота да сонливость охранников на его стороне были. Пока Чик на крыше мерз, вокруг печной трубы калачиком обернувшись, думал парень, изо всех сил головушку напрягал, а что же делать ему, если и ночка ему не помощницей окажется, если приметят его да изловят. |