После трех часов в отделении травматологии и рентген кабинете врач подтверждает, что рука Джесси не сломана, но обнаружены незначительные повреждения мышц.

– Вы что, нагружали ее? – спрашивает медсестра. – Если с момента получения травмы прошло несколько дней, опухоль бы уже спала.

Джесси виновато смотрит на меня, пока медсестра перевязывает руку.

– Да, – тихо отвечает он.

Нет, он сжимал в ней бутылки с водкой.

– А не следовало бы, – упрекает она, – и надо держать ее повыше.

Я поднимаю брови, а он закатывает глаза, когда медсестра засовывает его руку в поддерживающую повязку и провожает нас до двери. Когда мы подходим к входу, он снимает перевязь и бросает ее в мусорное ведро.

– Что ты делаешь? – охаю я, глядя, как он выходит из дверей больницы.

– Я не буду носить эту штуку.

– Нет, черт возьми, будешь! – кричу я, выуживая повязку из мусорки.

Я в шоке. Этот мужчина не заботится о своем здоровье. Он атаковал свой организм галлонами водки, а теперь отказывается от помощи, чтобы рука зажила должным образом? Я иду за ним, но он не останавливается, пока не добирается до машины. Ключи у меня, но я не снимаю блокировку дверей. Мы смотрим друг на друга поверх крыши автомобиля.

– Ты откроешь машину? – спрашивает он.

– Нет, пока ты не наденешь это обратно. – Я поднимаю перевязь вверх.

– Ава, я же сказал. Я не буду ее носить.

Закатываю глаза, а затем, прищурившись, снова смотрю на него.

– Почему? – Упрямый Джесси вернулся, но эта черта его характера мне не очень по душе.

– Она мне не нужна.

– Нет, нужна.

– Нет, не нужна, – передразнивает он.

Бог ты мой!

– Надень эту хренову перевязь, Джесси! – кричу я через машину.

– Следи за гребаным языком!

– Твою мать! – раздраженно шиплю я в ответ.

Он очень сильно хмурится. Как мы должны выглядеть, обмениваясь ругательствами через крышу «Астон Мартин», посреди больничной парковки? Плевать. Иногда он ведет себя как пещерный человек.

– ЯЗЫК! – рычит он, а затем вздрагивает от уровня громкости своего крика, его больная рука взлетает, хватаясь за голову. – МАТЬ ВАШУ!

Я хохочу, глядя, как он вертится волчком, тряся рукой и ругаясь на чем свет стоит. Это научит упрямого дурака.

– Ава, открой эту чертову машину! – кричит он.

О, он в бешенстве. Сжимаю губы, чтобы подавить смех.

– Как рука? – спрашиваю со смешком, который перерастает в полноценный хохот, от которого я хватаюсь за живот и сгибаюсь пополам. Никак не могу сдержаться. Как же приятно посмеяться.

Когда я прихожу в себя и выпрямляюсь, он свирепо смотрит на меня поверх машины.

– Открой, – требует он.

– Повязка, – рявкаю я, бросая ее через крышу. Он хватает кусок материи и швыряет на асфальт, затем снова смотрит на меня разъяренными глазами.

– Открой!

– Джесси Уорд, порой ты ведешь себя как ребенок. Я не открою машину, пока ты не наденешь повязку. – Наблюдаю, как его глаза сужаются, а уголки губ приподнимаются в еле заметной усмешке.

– Три, – громко и отчетливо говорит он.

Моя челюсть ударяется о землю.

– Ты не устроишь мне обратного отсчета! – недоверчиво вскрикиваю я.

– Два, – его тон холодный и небрежный, в то время как я ошеломлена. Он опирается локтями о крышу. – Один.

– Иди к черту! – фыркаю я, не сдаваясь.