Он поднимает брови в полу удивленном выражении. Я закатываю глаза. Ладно, я была слепа, как летучая мышь. Хочу заметить, что это по его вине я ходила совершенно безразличная ко всему, но сдерживаюсь. Позволяю ему продолжить.

– Ситуация уже была напряженной после того, как они переехали в Испанию, и я решил остаться с Кармайклом. Мне было восемнадцать, я жил в «Поместье» и понимаю, что это был худший кошмар любого родителя. – Он слегка смеется. Я тоже могу себе это представить. – Я скатился до образа жизни плейбоя, а после смерти Кармайкла упал еще ниже. Если бы не Джон, то, вероятно, «Поместья» бы уже не было. Он практически управлял им, в то время как я упивался алкоголем и женщинами.

– О, – шепчу я. Упивался? Я предпочитаю «баловался».

– Все нормализовалось, но родители выдвинули мне ультиматум: «Поместье» или они. Я выбрал «Поместье». Я не мог продать его, ведь Кармайкл был моим героем, – с полной определенностью заканчивает он свою маленькую речь.

– Твои родители знали, что ты продолжаешь… – Я прочищаю пересохшее горло. – Ну, свой образ жизни.

Я не в силах произнести этого вслух. Меня тошнит.

– Да, и предрекали исход, так что, как видишь, оказались правы, и никогда не давали мне забыть об этом. Признаю, я вел довольно мерзкий образ жизни. Кармайкл был паршивой овцой в семье. Никто с ним не разговаривал, и семья отреклась от него. Они его стыдились, а потом он умер, и место паршивой овцы занял я. Родители стыдятся меня. Вот и весь рассказ.

Я отшатываюсь от последней части.

– Им не должно быть за тебя стыдно. – Это меня немного бесит.

– Но так и есть. – Джесси пожимает плечами.

– Значит, ты давно знаешь Джона? Если он помогал управлять «Поместьем» с первых дней, то речь идет о шестнадцати годах.

– Да, давно. – он нежно улыбается. – Он был большим другом Кармайкла.

– Сколько ему лет?

Он поднимает глаза и хмурится.

– Думаю, около пятидесяти.

– Ну, а сколько лет было Кармайклу?

– Когда он умер? Тридцать один.

– Такой молодой? – выпаливаю я. Мне представлялся загорелый, скользкий тип с длинными, седыми волосами.

Он смеется над моим ошеломленным лицом.

– Между моим отцом и Кармайклом разница в десять лет. Он был запоздалой идеей моих бабушки и дедушки.

– О, – я быстро подсчитываю в уме. – Значит, разница в возрасте между тобой и Кармайклом тоже десять лет.

– Он был больше похож на брата.

– Как он умер? – Наверное, сейчас я испытываю свою удачу, но я заинтригована. У меня начинает выстраиваться картина истории Джесси, и теперь я как собака с костью.

Печаль омывает лицо Джесси.

– В автомобильной аварии.

– О, – шепчу я, но затем меня осеняет осознание. Мой взгляд скользит вниз по его животу и задерживается на том месте, где, как я знаю, должен быть шрам. Джесси был в машине с Кармайклом. О Боже. Все те разы, когда я выпытывала у него и приставала по этому поводу, он говорил, что для него это слишком болезненная тема, и это действительно так. Пазл Джесси из миллиона кусочков начинает складываться воедино. Его мама и папа переехали в другую страну, он ехать отказался, потому что хотел остаться с дядей, который больше походил на брата – часть про распутный образ жизни я проигнорирую – а затем, три года спустя, он потерял Кармайкла в трагическом несчастном случае, который тоже нанес ему серьезные травмы. Неудивительно, что после этого он все глубже погружался в пучину алкоголя и секса. Теперь все обретает смысл. Я чувствую себя так, словно с моих плеч только что свалился огромный груз.