Сердце подскакивает к горлу, а пульс начинает стучать в ушах.

– Он здесь! – кричу я, подбегая к его безжизненному телу, и, бросив сумку на пол, падаю рядом с ним.

Хватаю его за широкие плечи, пытаясь перевернуть. Не знаю, откуда черпаю силы, но мне удается, переворачиваю его рывком, и его голова оказывается у меня на коленях. Начинаю отчаянно гладить его заросшее щетиной лицо, замечая, что кисть его руки все еще опухшая и покрыта синяками, а костяшки пальцев в засохшей крови.

– Джесси, очнись. Прошу, очнись, – умоляю я, впадая в истерику, когда смотрю на любимого мужчину, лежащего у меня на коленях без сознания и не отвечающего мне. Слезы текут по моему лицу и капают ему на щеки. – Джесси, пожалуйста.

В отчаянии пробегаюсь руками по его лицу, груди, волосам. Он выглядит опустошенным, похудевшим, его челюсть покрыта недельной щетиной.

– Мать твою, – громыхает Джон, обнаруживая меня на террасе с Джесси на коленях.

– Я не знаю, дышит ли он, – всхлипываю я, остекленевшими глазами глядя на приближающегося ко мне человека гору. Почему я еще не проверила? Это первое правило оказания первой помощи. Беру его запястье, но из за трясущихся рук никак не могу ухватить как следует, чтобы нащупать пульс.

– Давай. – Джон опускается на колени и забирает у меня руку Джесси.

Поднимаю глаза и вижу, как Сэм резко останавливается у двери.

– Какого…

Неудержимые слезы застилают мне глаза, все происходит как в замедленной съемке. Сэм направляется к нам и опускается рядом со мной. Он начинает растирать мне руку.

– Я вызову скорую, – быстро говорит Дрю, видя, что мы все столпились вокруг неподвижного тела Джесси.

– Подожди, – резко рявкает Джон, наклоняясь над Джесси и раздвигая его пересохшие губы, осматривая каждую часть его обмякшего тела. – Тупой ублюдок. Напился до чертовой комы.

Я смотрю на Сэма и Дрю, но не могу понять их реакцию на вердикт Джона. Откуда он знает? Может он на пороге смерти, откуда Джону знать. Он определенно выглядит таким.

– Думаю, нам следует вызвать скорую, – пытаюсь я выдавить между всхлипываниями.

Джон смотрит на меня с сочувствием. До сих пор на его суровом лице я не видела ничего, кроме абсолютного бесстрастия, поэтому то, как он сейчас на меня смотрит, – сочувствующе и, будто говоря о моей наивности, – странно успокаивает.

– Ава, девочка. Я видел его таким, и не раз. Чтобы это пережить, ему нужна постель и немного заботы. Ему не нужен врач. Во всяком случае, не такой. – Джон качает головой.

Что? Больше, чем один раз – это сколько? Джон говорит так, будто знает, что делать. Он нисколько не обеспокоен состоянием лежащего у меня на коленях Джесси, в то время как я бьюсь в истерике. Сэм и Дрю тоже выглядят не очень. Видели ли они его таким раньше?

Джон чмокает меня в щеку и поднимается с пола. Никогда не слышала, чтобы он так много говорил. Большой, молчаливый гигант оказался большим, дружелюбным гигантом, но я все равно не хотела бы перейти ему дорожку.

– Что случилось с его рукой? – спрашивает Сэм, когда смотрит на окровавленное, покрытое синяками месиво.

Выглядит и вправду ужасно и, вероятно, ее нужно осмотреть.

– Он разбил окно своей машины. – Я шмыгаю, и все смотрят на меня. – Когда мы ссорились у Кейт, – добавляю я, почти пристыженно.

– Нам следует уложить его в постель? – робко спрашивает Дрю.

– На диван, – инструктирует Джон. Мы вернулись к немногословности.

Вижу, как Сэм встает и достает из под шезлонга пустую бутылку из под водки. Он смотрит на нее с полным отвращением и драматично разбивает о край цветочной клумбы. Я вздрагиваю от громкого шума, эхом отдающегося вокруг, но что более важно, Джесси тоже вздрагивает.