Разумеется, инспектор Вильк и отец Игнаций также часто посещали Каэр Нуаллан.
Прибавилось в замке и постояльцев: из Дубровлина прибыли два промышленника миллионщика, мистер Руперт Гринт и мистер Томас Фелтон. Оба еще довольно молодые, едва за тридцать, оба амбициозные, неуступчивые и оба же рыжие – Гринт ярко рыжий и с веснушками, а Фелтон светло каштановый, – они в первый же день своего прибытия едва не разругались в пух и прах, пытаясь выкупить у меня акварель с пейзажем. Ни один из них не желал уступить другому, и в других обстоятельствах я лишь бы порадовался этому, поскольку цена, которую они готовы были дать за полотно росла словно тесто на дрожжах. Однако накаляющаяся обстановка могла сорвать сделку с хозяином замка (ради обсуждения каковой и прибыли промышленники), о чем мне приватно поведал мистер Крагг, и я принужден был их примирять. Выяснив, что джентльмены пробудут в Каэр Нуаллан еще неделю, я заверил господ Фелтона и Гринта, что к их отъезду успею закончить еще одну картину, в связи с чем каждый из них сможет получить по пейзажу. Кто который – это рассудит жребий.
Спор известие сразу же погасило, но и на гонораре моем сказалось не самым лучшим образом.
Следующие несколько дней, за которые я почти закончил портрет сэра Ивара, господа О'Раа, Крагг, Гринт и Фелтон в обществе отца Игнация проводили большую часть времени на фабрике в Комарине, слуги же, под водительством Мармадьюка, тщательно готовили замок к визиту еще одной, крайне важной для сэра Филтиарна персоны – леди Элизабет Килпатрик, долженствовавшей прибыть, вместе с дочерью и воспитанницей, в ближайшие дни.
Насколько я понял из слов сэра Ивара, она приходилась хозяевам поместья довольно отдаленной родственницей. В молодости сэр Филтиарн был с ней довольно дружен, затем, во время службы в колониях, потерял связь и в прошлом году, внезапно, встретил леди Элизабет в столице, куда возил сына – показать очередному консилиуму врачей, и с удовольствием возобновил общение.
Что ж, если судить о степени близости и симпатии эрла Кедаха с миссис Килпатрик во времена оны я бы не взялся, то вот то обстоятельство, что сэр Ивар дочерью леди Элизабет нешуточно увлечен, от меня не укрылось. Ну вот, а туда же – помирать собрался…
– Орли прелестна, и весьма умна, – характеризовал меж тем виконт объект своего воздыхания. – Она такая непосредственная, такая… Такая живая! Полная противоположность Дарле.
– А это, позвольте полюбопытствовать, кто, – спросил я, не отрываясь от мольберта.
– Воспитанница леди Элизабет, – ответил сэр Ивар, и в голосе его, когда он говорил об этой девице, вовсе не было того воодушевления, что звучало при словах об Орли Килпатрик. – Дарла Макмилан, дочь ее покойной подруги. Она медиум, и не в первом поколении.
– Медиум? – рассеянно отозвался я, – мне приходилось сталкиваться с подобной публикой в Дубровлине. Половина из них откровенные шарлатаны, а половина, мягко выражаясь, не от мира сего.
– Ну, отец тоже считает это бабскими бреднями, – молодой О'Раа замялся.
– Вы полагаете иначе?
– Н н нет, пожалуй что нет, но… В нашу первую встречу леди Элизабет, та уговорила отца спросить о моей болезни духов…
– И кого вызывали, – полюбопытствовал я.
– Парацельса, – вздохнул молодой человек.
– Резонно – великий был медик, – я продолжил поддерживать разговор не отрываясь от работы. Оставалось совсем немного до окончания портрета. – Он смог диагностировать заболевание?
– Да как сказать, – сэр Ивар язвительно усмехнулся. – Заявил, что видит за мной женскую тень. Понятия не имею, что бы это могло значить.
– Да, туманно… Да что ж это такое? Ну никак не желают выходить нормально тени!
– Вероятно, это из за погоды, – виконт обернулся в сторону балкона. |