Джессика крепко сжимала руку Джонатана. Ей было и страшно, и весело. Она боялась темняков, но ей ужасно нравилось парить в вышине.

Летать было так прекрасно. Бледно‑голубые улицы поблескивали внизу, словно реки, а они с Джонатаном пронзали высокие колонны из падающих листьев, сотворенные ветром. В вышине им встречались и птицы, распростершиеся в остановленном полете, застигнутые в замерших порывах ночного ветра. А сверху нависала темная луна. Она была уже почти в зените, но почему‑то сегодня не производила такого угнетающего впечатления. С высоты Джессика видела полосу звезд, растянувшуюся вдоль горизонта. Луна не смогла сделать синим свет этих ярких булавочных головок.

Джессика до сих пор плохо знала планировку Биксби, но теперь, когда она смотрела на город сверху, ей многое стало понятно. С самой большой высоты дома и деревья казались маленькими и были видны очень четко, и город казался игрушечным. Джонатан видит мир таким, каким его не видит никто, подумалось ей.

Она подлетали все ближе к окраине, где дома стояли все реже и где к городу все ближе подступали пустоши. Тут было проще маневрировать: не нужно было лавировать между домами, магазинами, перелетать трехполосные улицы. Очень скоро перед Джессикой предстали протянувшиеся до горизонта невысокие холмы, поросшие приземистыми колючими деревьями.

Бедленды.

Чем ближе к пустошам, тем с большим волнением Джессика каждый миг обшаривала взглядом землю внизу ‑ не мелькнет ли где кто‑нибудь. За каждым деревом ей мерещился притаившийся темняк. Но все, над чем они пролетали, словно бы застыло, замерло, стало маленьким и безразличным. Джессика догадалась, что они движутся намного быстрее пантеры, даже если бы она бежала на полной скорости, и их прыжки в сто раз длиннее, чем прыжки гигантской кошки.

Джонатан действительно умел обгонять всех недругов.

Он направился к одной из больших водонапорных башен за окраиной города. Они спикировали на ее плоскую крышу, обрамленную невысоким парапетом. По одну сторону от башни остался город, по другую чернели бедленды.

‑ Пусть руки отдохнут, ‑ сказал Джонатан.

И они разжали руки. На сей раз Джессика была к этому готова и в то мгновение, когда к ней вернулся обычный вес, успела согнуть колени.

‑ Ох, ‑ выговорила она, потирая пальцы. Оказывается, у нее ныла каждая мышца. Джонатан и сам болезненно поморщился, сжимая пальцы. ‑ Ой, прости. Видно, я в тебя слишком крепко вцепилась.

‑ Лучше вцепиться, чем распластаться.

‑ Это точно. ‑ Она осторожно подошла к краю крыши и взялась одной рукой за поручень. А когда она посмотрела вниз, у нее от страха засосало под ложечкой. ‑ Ага, высоты я по‑прежнему боюсь.

‑ И хорошо, ‑ заметил Джонатан. ‑ Вот я, например, боюсь, что в один прекрасный день забуду, что на дворе не полночь, и сигану с какой‑нибудь крыши. Или забуду про время и останусь в вышине, когда сила притяжения вернется.

Джессика обернулась к нему, положила руку на его плечо, и чувство легкости сразу вернулось к ней.

‑ Пожалуйста, не делай так.

Она покраснела и отвернулась. Ее голос прозвучал слишком серьезно. Джонатан улыбнулся:

‑ Не буду, Джессика. Честно, не буду.

‑ Зови меня «Джесс».

‑ Хорошо. Джесс.

И он улыбнулся еще шире.

‑ Спасибо, что взял меня полетать.

‑ Пожалуйста.

Джессика смущенно отвела взгляд. И услышала хруст. Джонатан надкусил яблоко.

‑ Хочешь яблоко? ‑ предложил он.

‑ Да нет, спасибо.

‑ У меня четыре.

Джессика недоверчиво заморгала.

‑ Ты когда‑нибудь перестаешь жевать?

Джонатан пожал плечами:

‑ Я же тебе говорил: за день мне нужно съедать столько, сколько я вешу.

‑ Правда?

‑ Нет. Но после полетов мне жутко хочется есть.

Джессика улыбнулась и обвела взглядом город.