Новый Омега тоже пытался петь, но его голосок срывался и дрожал, он был слишком слаб после полученной взбучки. Этой ночью Счастливчику так и не удалось спеть. Призрачные псы не явились на его жалобный зов, и Великая Песнь не оказала на него своего целительного воздействия. Волшебства не случилось. В эту ночь небо осталось глухо.

Когда Песнь стихла, Торф – Счастливчик не мог заставить себя считать его Омегой – первым покинул круг. Счастливчик дождался, когда стая разбредется по своим палаткам, а потом украдкой подобрал кусочки мяса, которые он спрятал во время трапезы и подошел к неглубокой ложбинке, где теперь спал Торф. Услышав шорох ветвей, черный песик испуганно вскинул голову.

– Чего тебе? – с вызовом спросил Торф.

– Я принес… – Счастливчик судорожно вздохнул. – Я принес тебе поесть. Там… осталось.

– Это запрещено, – буркнул Торф, подозрительно глядя на него.

– Но ведь никто не узнает! – Счастливчик пододвинул мясо поближе к Торфу. – По крайней мере, я не собираюсь признаваться Альфе.

Счастливчик сказал это, не задумываясь, но когда услышал собственные слова, его обожгло стыдом и раскаянием. Но Торф, конечно же, ничего не заметил.

– С какой стати я должен брать у тебя еду?

Хороший вопрос.

– Я видел… тебе не очень много осталось.

– Совсем немного. Этот мерзкий Нытик очень старался, чтобы я остался голодным.

– Это нечестно, – прорычал Счастливчик. – Сегодня было очень много еды!

– Да. Нечестно, – сухо подтвердил Торф. Он старался не смотреть на еду, но его черный носик предательски подрагивал, жадно втягивая запахи мяса. – Я могу тебе верить, городской пес? Скажи, ты делаешь это не для того, чтобы навлечь на меня беду?

– Нет, конечно! – пробормотал Счастливчик.

«По крайней мере, не сейчас».

Конечно, Торф не смог устоять. Он облизал мясо, потом схватил его, отнес в сторонку и принялся жадно рвать зубами. Счастливчик не мог на это смотреть. Он отвернулся и стал ждать, когда Торф закончит.

– Спасибо, – раздался за его спиной печальный голос Торфа. – Хотя я все равно не понимаю, с какой стати тебе помогать омеге. Что-то я не замечал, чтобы ты был очень внимателен к нашему Нытику! Не говоря уже о том, что я никогда не был рад твоему появлению в стае.

«И отчасти поэтому я назначил тебя жертвой», – с тоской подумал Счастливчик.

– Я… просто мне… все это не по душе. Я еще не привык к правилам стаи. Особенно к тем, что относятся к омегам.

– Ладно, – проворчал Торф. – Все равно, спасибо.

Оставив его доедать остатки ужина, Счастливчик вышел на поляну и побрел в палатку охотников.

«Собака-Лес! – в немой муке прошептал он. – Пожалуйста, не дай Торфу мозгов! Не позволь ему догадаться, что произошло… Не дай ему понять, что все беды начались после того, как я пришел в стаю».

Глава XVIII

В палатке охотников было слишком тесно и жарко. Счастливчик и крутился, и вертелся, и перекладывался головой в разные стороны, но так и не смог уснуть. Сдавшись, он выполз на поляну и плюхнулся в высокую прохладную траву. Высоко над его головой, над кольцом черных верхушек сосен, ослепительно сияла Собака-Луна. Этой ночью ее серебряный свет был настолько ярок, что на поляне лежали тени.

«Спасибо Небесным Псам, что мне не нужно сегодня идти на встречу с Беллой, – подумал Счастливчик. – Меня было бы видно за десять лисьих хвостов!»

Его внимание привлекла какая-то тень, мелькнувшая на дальней стороне поляны.