— Я жду….

И так это прозвучало.

Альма вздохнула — и принялась каяться.

Нуу да, с сестрой она переписывалась. И с матерью. А как еще, родные ж люди! И то, что они отсюда уехали — неважно. Все равно им интересно было, как она живет…

Аэлена? Витана?

Ну… о них тоже спрашивали.

Яна поморщилась. Считай, все, что происходило в семье Аэлены, эта выдра рассказывала сестре. А кстати…

Да, и о том, что Аэлена теперь лойрио и знаменитая художница, и что Витана замуж вышла еще раз — в столицу, и что обе счастливы и довольны — тоже.

Льяна?

Да…. у них, наверное, тоже все неплохо. Отец умер — это точно. Мать была плоха, обезножела, что ли. Финар принялся попивать горькую, дети росли шалопаями, не приспособленными ни к какому делу, денег не хватало на самое необходимое. Кто в этом виноват?

Конечно, Аэлена, Тарма и Витана! Можно, не в этом порядке, но виноваты — они! А кто ж еще?

Тарма вообще сука! Всю жизнь сыну заела! Мужика от своей юбки не отпускала, Льяну постоянно унижала и оскорбляла, с внуками ее сидеть не попросишь…

Семья Бурата слушала это, морщились все, но пока помалкивали. Яна тоже не перебивала. Пусть выплеснет грязь, потом сговорчивее будет.

Витана?

Тоже мне, дочка нашлась! Замуж вышла, мать бросила, а потом приехала денег просить! Побирушка! Да Льяна за Тармой, как за родной ходила, ночей не досыпала, самые сладкие куски свекрови подкладывала, а эта… только и знала, что свою паршивку сюда на лето сплавлять!

Аэлена?

А это вообще сгусток зла! Как ее земля‑то носит! И кузенов она своих терпеть не могла, и Льяну тоже, и вообще она какая‑то странная. Да разве нормальный человек днями с книжкой просиживать будет? А рисовать? Да никогда! И не постеснялась потом бедную Льяночку на улицу выкинуть! Гадина! Льяна ее кормила, поила, чуть ли не мать заменила…

Тут уже не выдержала и жена Бурата.

— Вот ведь… дрянь семейка.

И почему‑то все поняли, что имелись в виду, не три женщины, а Финар с родственниками. Поняла это и Альма и растеряно умолкла, оглядываясь по сторонам и обнаруживая, что никто ее мнения не разделяет. Людей‑то не обманешь…

Яна с ней и спорить не стала.

— куда ты им пишешь?

— А…

— Соврешь — тебя Ааша так порвет…

— Не посмеешь!

Яна фыркнула.

— А ты меня потом найди? Думаешь, кто‑то будет в Лесу моей выдачи требовать? Да сар Бурат только порадуется, что от тебя избавился. А остальным и горя не будет…

— Шинф! — схватилась Альма за мужа. Ага, нашла за кого! С тем же успехом можно было веревку из соплей свить.

— рассказывай, — кулак сара Бурата опустился на стол. — не то сегодня же на улицу выкину, в чем есть. Детям ты не нужна, уже взрослые, пойдешь себе на пропитание раздвинутыми ногами зарабатывать! Мне еще такой дряни в доме не хватало!

— папа! — возмутился Шинф, но быстро смолк под пристальным взглядом.

— А ты помолчи, обсосок! Я вас кормлю — пою, а эта дрянь за моей спиной еще и сестрице докладывает, что да как? Да я ей и остаться‑то разрешил только потому, что она умоляла, на коленях тут ползала, клялась, что с сестрой и словом больше не перемолвится, и — вот? Интересно‑то как…

Тайяне тоже было интересно. И долго ждать не пришлось. Размазывая сопли по лицу, Альма призналась, что регулярно отправляла Льяне подробные письма.

Куда?

Так в Тимол.

Небольшой городок в двух днях пути к западу.