– Вот! – Миссис Койн наконец‑то нащупала то, что искала. – Точно, вот она.

Сэм и Марта склонились над фотографией, чтобы лучше ее рассмотреть; Джастин отвернулся к окну. Эта фотография была сделана, когда Сэму было лет восемь. Была зима, и Сэм стоял на улице в толстых рейтузах, аляске и с санками в руках. Шапки на голове у него не было, но все равно неясно, почему мама выбрала именно эту фотографию для иллюстрации сходства Сэма с сыном Марты. У нее ведь есть дюжина других, на которых он по крайней мере не укутан в нейлон и шерсть. Потом до него дошло, что маме хотелось заодно похвастаться красивыми рождественскими гирляндами на доме, которыми так славилась в округе их семья. Однако нельзя не признать, сходство с Джастином было просто поразительное. Те же светлые волосы (правда, у Сэма они были короче), те же скулы, тот же подбородок.

– Действительно! – Марта улыбнулась, глянула на сына, потом снова на фотографию. – Джастин, посмотри‑ка, – сказала она, – на этой фотографии мистеру Койну столько же, сколько тебе сейчас. Видишь, как вы похожи.

– Ух ты, – уныло протянул Джастин, глядя на снимок. На долю секунды в его глазах мелькнуло любопытство, он слегка повел бровями – значит, все‑таки заметил сходство, но при этом мальчик явно не хотел принимать участие в беседе, из‑за которой его поход с мамой по магазинам грозил затянуться. Сэм ему очень сочувствовал.

Марта протянула фотографию миссис Койн и посмотрела Сэму в глаза.

– Что ж, остается только надеяться, что он вырастет таким же интересным мужчиной, как вы.

«Флиртует», – подумал Сэм. Подошла их очередь, и Сэм решительно заявил Марте:

– Проходите, пожалуйста. Похоже, Джастину не терпится убраться отсюда.

Марта удивленно подняла брови:

– Очень любезно с вашей стороны, но право, не стоит.

Однако миссис Койн подхватила:

– Нет, правда, проходите. Мы не торопимся.

– Боже мой! Спасибо вам огромное.

Не успела Марта помахать им рукой на прощание и направиться к прилавку, как мать шепнула Сэму, будто отвечая на вопрос, который он даже не успел задать:

– Разведена.

В воскресенье, после раннего ужина, Сэм вернулся в город. По пути он позвонил Тине, девушке с внешностью ангела, но при этом наделенной кошачьей похотливостью, с которой познакомился довольно близко в декабре прошлого года на новогодней вечеринке у клиентов. Сегодня, в их вторую встречу, он лежал на спине, Тина оседлала его, но смотрела в сторону. В комнате работал телевизор, шли новости, звук был выключен.

– Ой, на‑адо же, – промурлыкала Тина. – Там по телевизору один парень немножко на тебя похож.

Сэм успел забыть, что Тина жуткая болтушка. Она умудрилась рассказать ему, пока Сэм обрабатывал ее в кабинете начальника во время той вечеринки, про какого‑то странного типа из отдела по работе с кредиторами, который каждый утро подходил к столу, пока Тина отсутствовала, и слизывал помаду с ее кофейной кружки.

– Что‑то мне последнее время это часто говорят, – отозвался Сэм, крепко держа Тину за бедра, чтобы она не сбивалась с ритма. – И кто он?

– Написано, футболист. Джимми Спирс. – Она хихикнула и ткнула его в бедро красными ногтями. – Какой он сексуальный.

– Да ну, дерьмо. Как он вообще оказался на экране в середине июля?

– Не знаю, – сказала Тина. – Какая разница?

Она прогнулась, и Сэм запустил одну руку в золотисто‑каштановые волосы, а другой медленно провел по ее шее, и, как только его пальцы оказались около ее рта, Тина укусила его до крови.