– Ты сам‑то веришь, что я говорю правду тебе? – спросил Дэвис.

– Я твой адвокат. Что же еще мне остается делать – только верить на слово.

49

Беззащитно ежась под стремительными атаками холодного дождя, который, казалось, возникал ниоткуда, прямо из желтых куполов света вокруг фонарей у него над головой, детектив Тедди Эмброуз обошел вокруг голубой машины для вывоза мусора. Взглянул – и почувствовал себя простыней в сильных руках прачки‑негритянки: будто все, что выше пупка‑экватора, закрутило в одну сторону, а что ниже – в противоположную.

А ведь как он радовался жизни буквально несколько часов тому назад, до начала смены! И было чему: жена беременна вторым ребенком, но они пока что никому об этом не сказали; от этой счастливой тайны на двоих оба словно светятся. Если удастся обойти муниципальные правила, они смогут сдавать двухкомнатную квартиру, которая досталась ему от родителей, и переехать в дом с верандой в пригороде. Уже сейчас он и еще один полицейский, парень, с которым они вместе учились в академии, готовы сделать последний взнос за катер, что стоит на приколе в гавани Белмонт.

Вчера, когда он ехал по Гранд‑авеню, прорываясь сквозь пелену продолжавшегося целый день ливня, он думал о дюжине убийств, которые ему удалось раскрыть. У него было настолько мало «висяков», что он чувствовал себя готовым принять любой вызов. Ему это по плечу. Ну же, давайте! Последнее время ему поразительно везло: беременная девушка‑подросток сдала своего бывшего парня, рассказав, как тот ударил своего брата якорем, а тело сбросил в озеро; водитель сбил пешехода и скрылся с места происшествия, но при этом оставил на протезе жертвы следы краски – как оказалось, самой дорогой у моделей «порше»; плотник воткнул в глаз любовнику жены отвертку, на ручке которой были вырезаны его инициалы. Накануне вечером, в таверне «У Данте», Эмброуз хвастался перед коллегами, говоря, что на каком‑то этапе жизни удача превращается в судьбу, а учитывая то количество дел, которое они с напарником, Яном Куком, направили окружному прокурору за последние полгода, они уже почти заслужили такую трансформацию.

– Ты нас сглазишь! – смеялся Ян.

Сегодня, около двух ночи, раздался звонок, и им сообщили, что под ковшом машины для вывоза мусора в переулке, выходящем на Норт‑авеню, найден труп женщины. Когда криминалист, укрывшийся от дождя под зонтом, встретил напарников у машины и подробно перечислил те скудные улики с места происшествия, которые ему удалось найти, Ян со злостью сплюнул в ближайшую урну.

– Ну вот, ты нас сглазил, Броузи. Я же говорил, что сглазишь!

Эмброуз опустился на колени у ковша машины и заглянул под него. Кисть жертвы, коричневая и закоченевшая, со сложенными чашечкой пальцами, выглядела как восковой слепок, демонстрирующий правильный захват двухшовного мяча для фастбола. Рука того же коричневого оттенка исчезала за колесами механизма, поднимающего ковш. Не поднимаясь с колен, Эмброуз отодвинулся, лег животом прямо на влажный бетон и направил луч фонаря в темноту, пытаясь разглядеть положение тела. Оно лежало в совершенно неестественной позе. От голубого платья остались какие‑то обрывки.

Цементные плиты были немного неровными, с наклоном на восток по всей площадке. Ручеек дождевой воды омывал тело и уносил кровь, волосы и фрагменты кожи в ближайший водосток – а вместе с ними и почти безупречный послужной список Эмброуза.

– Вот тебе и гребаный детектив! – Ян, заглядывавший под ковш с другой стороны, зло поглядел на напарника, поднялся и отряхнул гравий с темно‑синего непромокаемого плаща. – Самый что ни на есть настоящий детектив без развязки.

– Этого мы еще не знаем, старина. – Голос Эмброуза прозвучал не слишком уверенно.