– Черт возьми! – выдохнул он. Такое количество объявлений само по себе было достаточным, чтобы сделать ужасающие выводы. Но его поразила упорядоченность, математическая строгость, с которой мальчик похищал всех этих животных. Интересно, думал Дэвис, почему точность пугает нас порой гораздо больше, чем хаотичность?

– Доктор Мур? – послышался из селектора надтреснутый голос Эллен. – Джастин уже пришел. Он в кабинете у доктора Бертон.

Джастин сидел на кушетке в белых трусах, смешно согнув худенькую спину и рассматривая босые ноги, свешивающиеся с кушетки. Высокий и бледный, светлые волнистые волосы слишком длинные для восьмилетнего мальчика – опыт Дэвиса подсказывал, что возможны три объяснения такого внешнего вида: родители‑хиппи, рано начавшаяся подростковая демонстрация независимости или, как скорее всего и было в данном случае, мать‑одиночка, у которой руки до всего не доходят.

– Здравствуй, Джастин, – сказал Дэвис, и они с мальчиком пожали друг другу руки. – Ты ведь не против, чтобы я посидел здесь, пока доктор Бертон будет тебя осматривать?

– Не‑а, – жизнерадостно отозвался Джастин.

Джоан направилась к нему со стетоскопом, мальчик выпрямился, и Дэвис отметил, что он демонстрирует поразительную осведомленность в том, как вести себя на приеме у врача, характерную скорее для пожилых больных людей. Когда Джоан потянулась за отоскопом, Джастин повернулся к ней левым ухом. Стоило ей взять со стола черную манжету тонометра, он согнул и подставил руку. Он не давился, пока ему смотрели горло, и, казалось, ничуть не смутился, когда Джоан оттянула резинку трусов и быстро осмотрела его гениталии.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Джоан, усаживаясь на стул за небольшой белый стол.

– Хорошо, – сказал Джастин.

– Насморков, головных болей не было?

– Нет, нет.

– В школе ты все хорошо видишь? Можешь читать, что учительница на доске пишет?

– Да.

Джоан встряхнула ручку, которой делала записи в Джастиновой медицинской карте, и посмотрела на Дэвиса.

– Доктор Мур, вы не могли бы одолжить мне ручку?

Дэвис по привычке потянулся к нагрудному карману.

– Простите, нет.

– Что так? – Джоан усмехнулась. – А мне казалось, вы никогда не расстаетесь со своим серебряным «Уотерманом».

– Где‑то я ее оставил, еще в понедельник. И никак не решусь чем‑нибудь заменить. Та‑то ручка не протекала никогда. А старую «биковскую» класть в карман боюсь.

Джастин вытянул шею и стал вглядываться во что‑то на потолке. Дэвис проследил за его взглядом: он смотрел на уродливую дешевую плитку, которой пытались закрыть еще более уродливые вентиляционные и водопроводные трубы и другие «внутренности» клиники. Джастин широко разинул рот и стал отклоняться назад, все дальше и дальше. Мальчик напоминал Дэвису утенка, только что вылупившегося, без перьев. Его бледная кожа была не тронута ни старением, ни стрессами, ни плохим питанием или гормональными изменениями, его скелет непрерывно рос, а сознание расширялось: он впитывал информацию, запоминал, познавал без всяких усилий. Растущий организм меняется каждую секунду, и Дэвису казалось, что если достаточно долго смотреть на определенные части тела ребенка, изменение произойдет прямо здесь, у них на глазах.