— Разберемся! — ледяным тоном проговорил усмиритель, и милиционера прошиб холодный пот. — Свободен!

Усмирители вошли в подъезд, а милиция и случайные свидетели, в ужасе от их вида и идущего от них холода, дали деру. Милиционер запрыгнул в машину и, дрожа от холода, проворчал:

— Когда же солнце появится???

Черт, услышав шум винтов, быстро спустился на первый этаж, выглянул на улицу и шустро взбежал по лестнице, останавливая спускавшихся Павла и Петра.

— Назад, парни, у нас осложнение!

— Бригада священников с крестами-нунчаками?

— Хуже. Маньяки джинна!

Ангел ахнул и потащил заупиравшегося Петра наверх.

— В чем дело? — возмущался тот. — Я справлюсь, не тяни меня за рукав!

— Много вас таких в американских фильмах ужасов полегло! — упорно повторял ангел, не отпуская Петра. — Я не собираюсь превращать наше славное междустороннее трио в полностью потустороннее! Из тебя выйдет отличное привидение, но ты нужен нам живым!!!

— А как же Деймос?

— Они как раз по его части! — добежав до верхнего, девятого этажа, ангел просунул руку сквозь дверь, открыл изнутри замок и ворвался в чью-то квартиру, встав в боевую стойку. Навстречу никто не вышел, он захлопнул дверь и быстро заглянул во все комнаты в поисках притаившихся с импровизированными колотушками в руках жильцов.

Ни колотушек, ни жильцов.

— Переждем здесь! — сказал он.

— А если они заглянут и сюда?

— Позову подмогу.

Усмирители вошли в подъезд.

— Ну, добро пожаловать! — негромко прокомментировал черт, запрыгивая на потолок и сливаясь с его грязно-серым фоном. Усмирители поднимались по ступенькам на верхние этажи, становившиеся первыми в очереди на штурм квартир, подходили к выпавшей на их счет квартире и вламывались внутрь, отыскивая Петра. Основная часть квартир пустовала, потому что хозяева были на работе: смена правителей сменой правителей, но денег на халяву не даст никакое из правительств, даже самое что ни на есть добрейшее. (В России давно уже никто не удивлялся даже изменению целого строя, не то что смене правительств, философски принимая самые невероятные события, как неизбежное зло. Люди просто махнули на все рукой и спокойно занимались своими делами, не взирая на лица: надоело нервы портить по пустякам.)

Один из усмирителей остался на первом этаже сторожить выход на случай бегства Петра через лифт, и его острый тесак слабо блестел в лучах старой и тусклой, покрытой пылью шестидесятиваттной лампочки. (Менять лампочки на новые никто и не думал, хорошо зная, что экономные жители обязательно поменяют их на отжившее свой век осветительное старье, или, в худшем случае, вывернут и вовсе без обмена).

Он вышвырнул на улицу выкинутых из первой квартиры жильцов, сожалея, что визирь не позволил им убить всех попавшихся в подъезде людей. С большим удовольствием он прошелся бы по их телам своим тесаком, но понимал, что за нарушение приказа джинн вывернет его наизнанку голыми руками.

Жильцы выбежали, и висевшие на одной пронзительно скрипящей петле и прикрепленные растянутой пружиной к дверному косяку двери резко захлопнулись.

Монстр вздрогнул и гневно сжал губы: наглеют людишки. Надо научить их вежливости. Убивать он по-прежнему не осмеливался, но изувечить мог: на этот счет визирь не дал конкретных указаний, а что не запрещено, то разрешено. Он толкнул, но двери не поддались.

— Что такое?! — презрительно воскликнул он. Держать дверь с той стороны? Что за глупость???

Тесак вонзился в дверь по рукоятку. Усмиритель провернул его, вырезав в двери ровное отверстие и дернул тесак на себя. Ожидаемой крови на остром лезвии не оказалось на капельки.